Site map — Карта сайта

Вернуться к оглавлению книги: Ю. Морозов, "ПУТИ РОССИИ"

Цитируемая литература

ГЛАВА 3. ТРУДОЛЮБИВЫЙ ЯПОНЕЦ (Ver. 1)

Для наших целей мы выделим здесь следующие пять характеристик:

- примат группы над личностью,

- принцип старшинства,

- сохранение хороших отношений и гармонии в группе,

- осознание индивидом своего места в группе

- сохранение группы как единого целого.

§ 3.1. Примат группы над личностью

Каждому человеку, принадлежащему к любой СКО, присуще желание, чтобы о нем заботились, любили, проявляли о нем заботу, ласкали, баловали; дети, лишенные этого, отстают в своем умственном и физическом развитии от сверстников, агрессивны, раздражительны. [см. о деприватных детях Лангмайер, Матейчик 1984] На анализе количества "ласк-поглаживаний" построены целые психологические теории. [Berne 1972]

Японские исследователи считают, что эта потребность ("АМАЭ" букв. "любовь" или "принадлежность") является основой национальной психологии (так, отношение японцев к императору тоже основывается на "амаэ". Он находится на положении полной детской зависимости от окружающих, и в то же время он их выше по рангу).

Поэтому в Японию личность, воплощающая в себе детскую независимость и непосредственность, рассматривается как стоящая на вершине общества. [Кон 1983, с. 11; ср. с учением о "спонтанном," "непосредственном" ребенке в Berne 1972 и James, Jongeward 1971]

Для удовлетворения "АМАЭ" необходима постоянная приверженность своей группе — "ИЭ" ("ИЭ" — семья, дом). Возможно, неразрывность японцев с группой и порождает впечатление о них как о больших детях... Для них важно подчеркнуть свою принадлежность группе (семье, организации и т.п.), отождествить "своё я" с ней. Когда задаёшь вопрос японцу о его имени ("О-НАМАЭ ВА?"), он начинает с характеристики той "большой группы," к которой он принадлежит ("я — из такой-то фирмы" — даже если он занимает там незначительный пост), после этого он назовет свою фамилию (идентифицируя следующую по порядку группу, к которой он принадлежит — род, клан, семья, имеющую те же фамильные иероглифы) и только потом назовет свое имя (а молодой японец может очень долго отказываться назвать личное имя). Это отражено в языке: "фамилия-имя" будет "СЭЙМЭЙ" (т.е. в начале "род," "семья," а потом уж "имя" — в отличие от европейца и особенно американцев, которые называют вначале имя — да еще в уменьшительном варианте, а потом уж фамилию и место работы...)

Имеется целая иерархия групп, с которыми отождествляет себя японец: семья (в собственном значении слова: после воины семьи стали нуклеарными, зачастую даже старики стали жить с дочерью, а не со старшим сыном); род-клан (большая семья-родичи); односельчане; однокашники (в школе и ВУЗе), товарищи по работе, соседи по кварталу, наконец, "большая семья" — Япония с главой-императором.

Поддерживается такая иерархия почти священной верой в ее необходимость и действенность, что сказывается на всем. Это видно, например, в обожествлении государственной власти, преклонении перед любым ее представителем.

Отождествление себя с группой неизбежно должно вести к противопоставлению себя другим, "не членам" группы, отсюда повышенный патриотизм и национализм, одна из распространенных теорий гласит: "Во всех других странах монарх выходит из народа, но в Японии народ имеет честь происходить от императора, в свою очередь происходящего от богов." [Дюмолар 1904, с. 189]

Поэтому отношение к иностранцам — хотя и колебалось все время от обожествления (конец XIX в.) до отторжения (начало XX в.) — было настороженным, стремление не ударить в грязь лицом перед представителями другой (национальной) группы приводило к полуанекдотическим последствиям. Так, когда в конце XIX в. в Кобе прибыл первый японский пароход, купленный в Великобритании, японцы отослали английскую команду на берег, а сами, осведомившись лишь о том, как запустить машину, отправились дальше... Они, однако, не спросили, как ее остановить и вынуждены были несколько часов носиться по морю в ожидании, пока не выгорит весь топливный запас. [Дюмолар 1904, с. 188]

Комплекс отчуждения у японцев по отношению к иностранцам сохраняется до сих пор; в беседе с автором [со мной, в 1977 г., в IIASA — МЮ] японский профессор, много лет проживший за пределами Японии, сказал, что ему будет трудно возвращаться на родину, т.к. там своя наука ("ВАГАКУ") в отличие от европейско-американской ("ЭЙГАКУ") и процентов 80 профессуры продолжают быть убежденными в превосходстве традиционной японской науки над мировой (вполне вероятно, что это идет от китайских традиций).

§ 3.2. Принцип старшинства

В соответствии с конфуцианское моралью в группе доминирует старший (не обязательно старейший): младшие по возрасту подчиняются старшим, жена — мужу, дети — родителям, что нашло свое отражение в языке: есть специальные слова "старший сын" и "старшая дочь," а остальные дети просто называются "братья и сестры." Вплоть до 1948 г. всё в семье наследовал старший сын.

Принцип старшинства распространяется на все сферы жизни и является главным для группообразования. Так, например, христианство в ЕСКО разрешает каждому человеку самому слать свои молитвы богу. В Японии же только император — Сын Бога (или вернее, потомок богов) — мог лично обращаться к богу. Феодалы — даймё обращались к императору, вассалы — к даймё, внутри семьи дети к родителям, (в т.ч. и умершим — "культ предков"). 300 лет назад Араи Хакусаки в своих Европейских записках писал: если в семье может быть два объекта поклонения, то в государстве может быть два императора, а это не способствует поддержанию порядка".

Возможно такое поведение и способствует поддержанию порядка, но оно же затрудняет индивидуальное творчество и мешает развитию науки: там, где у каждого человека имеется возможность собственного обращения к богу, имеется — пусть и потенциальная, скрытая, но все же возможность свободы выбора. Видимо, не случайно в ДВСКО научные и технические открытия были затруднены и наука в её европейской модификации так и не сформирована. [см. Прайс 1966; Beranek, Ranis 1977]

§ 3.3. Поддержание гармонии в группе, сохранение группы как единого целого

В соответствии с японской традицией (идущей еще от китайской, и в целом характерной для всей ДВСКО) основа семьи — "ВА," что можно вольно перевести как "Поддержание в ней внутренней гармонии и некоторого состояния внутреннего равновесия." Сам иероглиф "ВА" многозначен, он означает не только "гармония," но и "мир," "спокойствие," "утихать" "сумма," "Япония," "японский" и пр. Древнее название страны — ЯМАТО — записывается двумя иероглифами, один из которых означает "большой," другой — "гармония," то есть сама страна отождествляется с "большой гармонией".

Если любая группа — это моя "семья" (большая или малая), то ведь семья вечна, из нее нельзя уйти, и долг каждого ее члена — стремится к тому, чтобы она существовала как можно дольше. Это может потребовать значительных затрат сил или средств, но главное — сохранить её. Так как не иметь сына — продолжателя рода, к которому перейдет фамильный иероглиф, и семья продолжит свое существование — считалось в ДВСКО самым большим несчастьем, то в Японии с давних пор широко распространена практика "приемных детей." Поскольку все владения, а также обязанность кормить на старости лет родителей, переходили до наследству старшему сыну, младший часто шёл в чужую семью "примаком" — в мужья старшей дочери, у которой не было братьев. При этом он становился приемным "старшим сыном," получал новую фамилию, новых родителей и становился наследником, идентифицируя себя полностью с новой семьей. Традиция "приемных детей" идет из Китая: культ предков требовал жертвоприношений, а это может сделать только мужчина. [Эберхард 1977, с. 115]

§ 3.4. Осознание индивидом своего места в группе

Создание и поддержание гармонии в группе требует добровольного принятия человеком некоторых (зачастую обременительных) обязанностей; растворение своего "я" в группе, отказа от самовыражения в интересах группы, отождествление себя с группой настолько, что индивидуальное решение становится затруднительным или даже невозможным. Так, во время сильнейшего землетрясения в Иокогаме в 1923г. европейцы и американцы были поражены полной неспособностью японцев организовать какое бы то на было подобие спасательных работ. Ни рабочие, ни местные руководители не принимали никаких ранений и ждали указаний, в то время как европейцы активно принялись спасать людей.

Это объясняется именно тем, что для японца группа — главное, без нее решения не принимаются. Два японца с трудом приходят к соглашению, им необходим третий в качестве "третейского судьи" (расхожее японское высказывание: "Выслушай три мнения, а потом решай"). Недаром американская разведка сочла верным признаком скорого начала войны прибытие делегации из трех старших чинов из Токио в Вашингтон. [Захариас 1959, с. 86, 289]

Один японец никогда не возьмет на себя ответственность решать важный вопрос без длительного и неоднократного обсуждения с другими. Вначале он должен убедиться, что не только он один понесет ответственность за принятое решение — в этом проявляется чувство неполноценности индивидуума перед группой (этим пользовались американцы во время войны — они сеяли сомнения в верхушке командования и заставляли их спорить, что отнимало значительно больше времени, чем у европейцев. [Захариас 1959, с. 405] Поэтому японец четко осознает свое место в группе (по возрасту, поду, старшинству, что отражается в языке, где имеются особые степени форм вежливости и обращения в зависимости от положения — например, "кун," "тян," "сан," "сама" и др.) Отсюда и правило поведения — "не высовывайся" ("ДЭРУ КУГИ-ВА УТАРЭРУ" — буквально: "по торчащей шляпке гвоздя ударяют"). Оно проявляяется во всём (в том числе в материальной непритязательности, низком уровне сбережений и пр.)

В приведенном ранее примере со шпионами проявилось именно это стремление сохранить "место" в группе: даже рабочие во время забастовок не считали нужным скрываться от шпиков, считая, что "каждый должен быть на своем месте," "работа у него такая," "надо же помочь человеку выполнить свой долг."

§ 3.5. Регулирование отношений в группе.

Положение индивида в группе регулируется принципом "сохранения лица": человек, совершающий нечто, не принятое с точки зрения членов группы, "теряет лицо." В соответствии с принципом "ВА" — гармонии в группе — это означает на деле реализацию взаимности отношений. Когда мы, основываясь на идеях М. Бахтина, говорим о необходимости "диалогичности" общения вместо "монологичности," когда мы в группах социально-психологического тренинга учим "партнерскому общению," в рамках которого партнер — это цель и субъект, а не средство и объект — мы ставим целью научение общающихся принципу "взаимности," который не был усвоен в процессе социализации. [Бахтин 1979; Хараш 1981; Петровская 1989]

Для японца этот принцип — в крови. Потеря лица грозит ему не только в случае, если он сделает нечто "непристойное": если своими поступками он заставит другого человека "потерять лицо" (или просто не помешает этому), он тоже "теряет свое лицо."

Концепция групповой гармонии (и в семье и в фирме) требует от любого, независимо от должности или возраста, уважать другого человека, не дать ему своим поведением явно понизить его статус ("не дать потерять лиц"). Такое поведение обязательно будет расценено окружающими как потеря им самим "своего лица." Например, прямой отказ заставит собеседника "потерять лицо" — и поэтому японец никогда не скажет "нет" прямо, будет оттягивать ответ до тех пор, пока собеседник сам не догадается или не уедет (а вдогонку ему пошлют письменное уведомление об отказе — и опять американцы и европейцы расценят это как вероломство). Даже в разговоре междометие "нет" используется крайне редко (чаще используются неопределенные междометия типа "са...")

Не желая обоюдной "потери лица," японцы крайне редко (примерно в 50 раз реже, чем в США) обращаются в суд по деловым и иным спорам: ведь судья обязан кого-то признать виновным и тот "потеряет лицо," но ведь тогда и победитель его теряет. Поэтому предпочитаются неформальные способы улаживания конфликтов. Отсюда же и нелюбовь спорить даже тогда, когда человек прав — предпочтение отдается молчанию.

Отличительной особенностью психологии японца является повышенная (по сравнению с европейцами) чувствительность, они очень любят делать подарки, мелкие одолжения, добрые дела и очень ценят это качество у других людей, но наряду с высокой чувствительностью, эмоциональная жизнь японцев значительно отличается от европейской: будучи столь же экспансивными как, например, итальянцы, японцы умело скрывают свои подлинные эмоции под внешним раздражением или радушием. Эмоции Японцев всегда направлены на или против кого-то (в то время как эмоции, например, не менее эмоционального итальянца отражают его настроение в данное время и могут не иметь никакого отношения к собеседнику). Поэтому японцы (которые никогда не ведут дела с людьми, презирающими их) никогда им этого прямо не показывают. Из-за этого появился миф о японском вероломстве. [van Zandt 1970]

<<< предыдущая — ОГЛАВЛЕНИЕ — следующая >>>