Как и всем ведущим деятелям большевистской партии, обладающим организаторскими способностями, Сталину в годы гражданской войны приходилось наряду и, так сказать, по совместительству с выполнением возложенных на него обязанностей в советской государственной машине и со всей своей работой в партийных органах, принимать также прямое участие в военной работе — в организации и обслуживании Красной Армии и ее боевых действий против вооруженных сил контрреволюции. Известно, что сталинисты возвели (а неосталинисты еще и ныне возводят) Сталина в ранг несравненного мастера военного дела, гениального военного теоретика и величайшего полководца всех времен и народов. Когда будет написана подлинная, а не фальсифицированная история гражданской войны, люди нынешнего поколения увидят то, что знали люди того поколения, а именно, что в действительности военные заслуги Сталина не превосходят нисколько заслуги ряда других военных руководителей нашей социалистической революции, вред же, нанесенный ей военной деятельностью Сталина, на много превышает тот урон, какой революция понесла от неопытности, недостаточной компетентности и ошибок других большевиков, строивших и возглавлявших первую в мировой истории армию пролетарской революции. Баланс пользы и вреда от военной
131
деятельности Сталина в годы гражданской войны, конечно, не входит в тему настоящей работы. Здесь нас интересует лишь одна, правда, существенная, сторона этой деятельности. Дело происходило в годы, когда во главе революции стоял Ленин, и стало быть, под наблюдением и руководством Ленина. Но после изложенного в предыдущих разделах естественно будет ожидать, что и в военно-политической и непосредственно-военной работе, в то время одной из решающих для судьбы революции, у Сталина уже тогда определились и проявились некоторые из тех отличий от ленинского понимания существа русской революции и от ленинской стратегии и тактики социалистической революции, которые оформившись и разросшись, впоследствии вошли в идейный и политический состав сталинизма.
И естественно также, что уже в годы Ленина здесь, в военной работе Сталина, должны были отчетливее, чем в других областях, выступить, развернуться и утвердиться те черты сталинского политического и административного стиля, противостоящего ленинскому стилю, которые связаны с личными чертами характера Сталина. Вместо принципиальности - интриганство и нечистоплотные закулисные махинации, вместо подчинения средств целям - иезуитизм в выборе средств, вместо скромности, товарищеской лояльности и духа коллективизма — напыщенное самомнение, завистливое властолюбие и дух командования, вместо вдаль глядящего делового подхода — чиновное делячество; и ко всему этому — лживость, ханжество, грубость и человеконенавистническая жестокость... Впоследствии, в десятилетия Сталина, когда его диктаторская власть выражалась не только в подчинении народа его принципам, идеям, программам, мероприятиям, но также в боготворении его личности (в этом — но единственно в этом — смысле резонно говорить о "культе личности Сталина"!), названные черты сформировали интеллектуальный и моральный склад правящих слоев всех уровней, а дальше — стали практическими нормами и канонами во всей политической, государственной, общественной, умственной жизни страны, да и в житейских и бытовых отношениях. В системе сталинизма личное в Сталине было не-
132
отделимо, органически сплетено с социальным — поэтому важно понять, что и в этом (да позволено будет сказать) "личностном" плане истоки сталинизма следует искать в деятельности и поведении Сталина ленинских годов нашей революции. И здесь военная сфера должна представить особенно поучительную картину.
Чтобы проверить справедливость такого утверждения, мы выбрали два этапа военной деятельности Сталина: один на заре гражданской войны — Царицын осени 1918 года, другой перед ее концом — советско-польскую войну лета 1920 года. Но между этими этапами лежит 1919 год — решающий год гражданской войны, — и мы остановимся также на нем: подробнее на VIII партсъезде, в свободной дискуссии определившем главные линии военной политики пролетарской революции, и по возможности короче — на участии Сталина в кампаниях против Колчака, Юденича и Деникина. Хвалы, возносимые "величайшему" и, конечно же, "ленинскому" "полководцу пролетарской революции" военно-исторической наукой сталинизма (1), и фальсификации, на которые эти хвалы опираются, особенно шумны и безудержны. Но после XX съезда советские историки успели опубликовать некоторые (увы, далеко не все!) тщательно утаивавшиеся документы, позволяющие вскрыть подлинную роль и подлинное политическое лицо Сталина в военных делах Советской республики в годы Ленина.
Сталин прибыл в Царицын в начале июня 1918 года не на роль военного руководителя, но как член Совнаркома, которому поручено решать не военные, а продовольственные задачи — организовать сбор продовольствия на сытом Юге (Северном Кавказе, Царицыне) и его переброску в голодающие центральные и северные города (2). Решение этой продовольственной задачи во многом зависело от решения военных вопросов, в первую голову связанных с обороной Царицына и железнодорожных путей на север от
133
наступления войск Краснова. И вместе с направлением на Юг продовольственного уполномоченного Сталина Правительство создает Северокавказский округ во главе с генералом Снесаревым, человеком беспартийным, но большого военного опыта и деловитости, высокой культуры, редкой порядочности и абсолютной преданности революции. Снесарев прибыл в Царицын почти одновременно со Сталиным (27 мая) с мандатом СНК, под которым стояла подпись Ленина и который гласил: "Совет Народных Комиссаров предлагает всем правительственным и советским организациям и учреждениям оказывать названному лицу всяческое содействие по всем делам, связанным с занимаемой должностью (3). Дела же состояли в том, чтобы "собрать и организовать всеми возможными мерами необходимые силы и средства для противодействия дальнейшему наступательному движению противника" и "при первой возможности перейти к активным действиям (4).
Предполагалось, следовательно, что два ответственных и энергичных уполномоченных Правительства — продовольственный Сталин и военный Снесарев - будут действовать сообща, в тесном сотрудничестве в решении важнейшей для судьбы революции задачи. Снесарев так и ведет себя (в частности, в соответствии с его планом обороны города уже в июне из преимущественно пролетарских отрядов была создана "группа" сталинского выдвиженца Ворошилова, позднее развернувшаяся в 10-ую армию). Но не так ведет себя Сталин. Снедаемый честолюбием, он не желает делить власть с военным командованием и с первых же шагов берет линию не на сотрудничество со Снесаревым, а на устранение его и заполучение в свои руки не только продовольственного, но и военного дела. 10 июля он прямо пишет Ленину: "Вопрос продовольственный естественно сплетается с вопросом военным. Для пользы дела мне необходимы военные полномочия. Я уже писал об этом, но ответа не получил. Очень хорошо. В таком случае я буду сам, без формальностей свергать тех командармов и комиссаров, которые губят дело. Так
134
мне подсказывают интересы дела, и, конечно, отсутствие бумажки от Троцкого меня не остановит" ("Сочинения", т. 4, стр. 120-121) (5). А 16 июля Сталин телеграфом шлет Ленину клеветнический донос на Снесарева ("умело саботирует" ... "старается расстроить дело" ... "его распоряжения связывают по рукам и ногам" ... "не хочет вести войну с контрреволюцией, со своими земляками-казаками") и, расхваливая "командующего Ворошилова", просит "убрать Снесарева" (6). Продовольственное положение Москвы, Питера и других рабочих районов было катастрофическое, и Ленину не оставалось ничего другого как уступить Сталину, в то грозное время распоряжавшемуся юго-восточным хлебом. 19 июля от Высшего военного совета последовал приказ: военный совет Северо-Кавказского округа составить из Сталина, председателя Царицынского совета Минина и военрука, которого они должны временно назначить (в начале августа был назначен Ворошилов). Снесареву же предложено было немедленно выехать в Москву. Но через несколько дней, 24 июля, подчеркивая этим, что задачей пребывания Сталина в Царицыне остается присылка продовольствия, а не руководство военными операциями, Ленин телефонирует Сталину по прямому проводу: "О продовольствии должен сказать, что сегодня вовсе не выдают ни в Питере, ни в Москве. Положение совсем плохое. Сообщите, можете ли принять экстренные меры, ибо кроме как от Вас, добыть неоткуда" (ПСС, т. 50, стр. 126).
Чтобы закончить этот вступительный рассказ о том, каким способом Сталин получил свои первые "военные полномочия", следует, пожалуй, уделить еще несколько слов Снесареву. Ему не удалось выполнить приказ о немедленном отбытии в Москву. Он был арестован Сталиным, который незадолго перед этим арестовал и посадил в, приобретшую позорную славу, царицынскую баржу-тюрьму почти весь штаб округа. Лишь после того, как в Царицын для расследования "баржевой политики" Сталина по отношению к военным специалистам там, прибыла инспекция Высшего военного совета во главе с Окуловым, Снесарев был освобожден из-под
135
ареста. И вскоре после этого Реввоенсовет Республики назначает его начальником всей обороны Западного района страны.
Но в ненависти к соперникам - не только действительным, но и кажущимся - и в страхе перед ними Сталин уже в 1918 году не знает меры: ему требуется добить Снесарева, ускользнувшего из его рук. 6 ноября из Царицына за подписью сталинского клеврета Ворошилова была отправлена телеграмма на имя председателя ВЦИК Свердлова с требованием принять "экстренные меры по отношению ... к генералу Снесареву, освобожденному из-под ареста и командующему Западной завесой (7). Но в Москве уже знали политический почерк деятеля, стоящего за этой телеграммой, и она была оставлена без внимания. Проходит 12 лет - и неограниченный диктатор Сталин, наконец, осуществляет глубоко затаенную месть. В январе 1930 года Снесарев был арестован и осужден по обвинению в участии в контрреволюционной монархической офицерской организации. А советская военно-историческая литература объявляет Снесарева царицынского периода главарем белогвардейского подполья и прославляет мудрость и гениальную проницательность Сталина, уже тогда раскусившего контрреволюционную сущность и вражеские замыслы этого ставленника Троцкого (8). От военной же литературы не желает отставать и послушная художественная литература "социалистического реализма" (9). Разумеется, только XX съезд сделал возможной реабилитацию Снесарева (10).
Но те "военные полномочия", которых Сталин добился удалением Снесарева из Царицына, лишь очень недолгое время могли удовлетворить его властолюбие. В конце концов, их военное содержание было производным, они были предоставлены Сталину не сами по себе, не ради них самих, а ради подкрепления продовольственных полномочий, и с истечением последних они должны были отпасть. Это были полномочия не для фронтов войны, а для продовольственного фронта, и носили поэтому территориальный характер; они, конечно, делали Сталина диктатором в Царицыне и районах Северокавказского округа (поскольку Ворошилов был ставленником
136
и рукой Сталина), но не больше того. Между тем они, эти военные полномочия, пробудили (или раскрыли) в нем вкус к военному стилю начальствования, столь соответствующему его примитивной натуре, — к управлению методами командования, приказов и наказаний; а военное диктаторство в Царицыне укрепило его чванливую манеру отождествлять свою военную власть с военной независимостью от центра. К осени положение на южных участках гражданской войны обострилось и усложнилось, и потребовалось объединить в один фронт пять действующих там армий, включая царицынскую (так наз. 10-ую) армию. И когда 17 сентября был учрежден Реввоенсовет Южного фронта в составе Сталина, Минина и командующего (генерала — участника Октябрьской революции) Сытина, с местопребыванием штаба фронта в г. Козлове (11), Сталин воспринял это как покушение на его военные полномочия. Сталин не желал понимать (а может быть, по своей военной неграмотности, действительно не понимал), что дело идет уже не об одной лишь обороне Царицына, что сама эта оборона стала частью значительно более широкой военной задачи и только как такая часть и должна осуществляться. И он немедленно, без оглядки и с невероятной наглостью ринулся в битву с высшим командованием Красной Армии за верховенство и независимость Царицына, лестью и демагогией набирая себе союзников среди местнически настроенных царицынцев. Но несомненно, здесь играло роль еще то обстоятельство, что созданием Реввоенсовета Южного фронта Сталин отодвигался от непосредственного военного командования: ведь еще 6 апреля 1918 года было опубликовано положение "О военных комиссарах, членах военных советов", по которому "вся работа происходит на глазах комиссара, но руководство в специально-военной области принадлежит не комиссару, а работающему с ним рука об руку военному специалисту... В случае неодобрения чисто военного распоряжения комиссар не задерживает его, а только доносит о своем неодобрении стоящему выше Военному Совету (12).
В эти дни Сталин находился в Москве, куда он выехал 12 сентября. Разведав, что Ленину известно решение Реввоенсовета Республики от 17 сентября о создании Южного
137
фронта и формировании его Реввоенсовета, Сталин, введя в заблуждение Ленина о действительном положении дел, дал ему 19 сентября на подпись приветственную телеграмму войскам царицынского фронта, под подписью: "Председатель СНК В. Ульянов-Ленин" поставил свою подпись: "Народный комиссар и председатель Военно-революц. совета Южного фронта И. Сталин" и позаботился о том, чтобы 21 сентября телеграмма была опубликована в "Известиях" (13). Вернувшись в Царицын, Сталин, не подчинившись приказу центра об учреждении Реввоенсовета Южного фронта и в противовес ему, вкупе с Ворошиловым и Мининым, 23 сентября издает приказ, в котором, обманывая войска фронта, ставит их в известность, что Военный совет Северокавказского округа переименован в Реввоенсовет Южного фронта и что его председателем назначен Сталин. Этот самозванный Реввоенсовет немедленно приступает к изданию приказов по фронту, под которыми стоят подписи незаконного "Председателя Военно-революционного совета Южного фронта" Сталина и незаконного "Командующего Южным фронтом" Ворошилова. (14) 29 сентября в Царицын на заседание Реввоенсовета фронта приехал Сытин и вместе с ним член Реввоенсовета Республики Мехоношин. Сытин предъявил выписку из решения Реввоенсовета Республики, в которой значилось, что "командующему фронтом Сытину предоставляется полная власть в ведении операций" и что "в оперативные распоряжения командующего никто не должен вмешиваться". (ЦГАСА). Но выписка не оказала действия: Сталин, Минин и Ворошилов настаивали, что руководство военными операциями должно составить компетенцию всего Реввоенсовета как коллегиального органа (ЦГАСА). Не соглашались они и на размещение штаба Южфронта в Козлове и настаивали на Царицыне. Мехоношин предложил обратиться за разъяснениями в Реввоенсовет Республики, а пока работать на основе положения о военных комиссарах от 6 апреля 1918 года, но царицынская (читай: Сталинская) троица отвергла это предложение.
1 октября Мехоношин доложил Реввоенсовету Республики, что не удалось образовать Реввоенсовет Южного фронта. Он писал: "Товарищи Сталин, Минин и Ворошилов выдвигают
138
как наиболее целесообразную в настоящий момент коллегиальную форму управления фронтом и коллегиальное решение всех оперативных вопросов. Мои и командующего фронтом Сытина разъяснения, что, не касаясь даже по существу вопроса, надлежит исполнить приказ Реввоенсовета Республики, не привели к желательным результатам. Мною было предложено впредь до разъяснения немедленно приступить к работе согласно приказу. Одновременно с этим, не прекращая работу, представить доклад в Реввоенсовет Республики, а в случае разногласия с ним - в Совнарком. Мое предложение также было отвергнуто." (ЦГАСА). А в тот же день 1 октября царицынская тройка выносит постановление об отстранении Сытина от должности командующего Южным фронтом и о назначении командующим Ворошилова (15). Свою угрозу в июльском письме Ленину, что он "будет сам без формальностей свергать командармов и комиссаров" и что "отсутствие бумажки от Троцкого его не остановит", Сталин начал приводить в исполнение. Но здесь дело шло уже не о продовольственных делах, как бы важны они не были, - здесь своевольная и самонадеянная партизанщина перешла в открытое неподчинение, а там, чего доброго, грозила перейти в открытый бунт. И тут уже Ленин не пошел на уступки.
Назавтра, 2 октября, Реввоенсовет Республики предложил Сталину и Минину немедленно образовать Реввоенсовет Южного фронта на основе невмешательства комиссаров в оперативные дела и разместить штаб фронта в Козлове, а Мехоношину предложил войти в Реввоенсовет фронта и обеспечить единство командования. (ЦГАСА). И в этот же день, 2 октября, секретарь ЦК Свердлов шлет телеграмму Сталину, Минину и Ворошилову, в которой сообщает: "Сегодня состоялось заседание бюро Цека, затем всего Цека. Среди других вопросов обсуждался вопрос о подчинении всех партийных товарищей решениям, исходящим [из] центров. Не приходится доказывать необходимость безусловного подчинения. Положение Реввоенсовета Республики было принято ВЦИК... Все решения Реввоенсовета обязательны [для] Военсоветов фронтов. Без подчинения нет единой армии Не
139
приостанавливая исполнение решения, можно обжаловать его [в] высший орган — Совнарком или ВЦИК, [в] крайнем случае Цека. Убедительно предлагаем провести [в] жизнь решения Реввоенсовета. [В] случае [если] считаете их вредными, неправильными, предлагаем приехать сюда, обсудить совместно, принять надлежащее решение. Никаких конфликтов не должно быть. Передаю поручение Цека... Немедленно отвечайте решение [по] вопросу о подчинении". (16)
Как же ответил Сталин на требование ЦК? Назавтра же, 3 октября, он шлет телеграмму "Председательствующему ЦК партии коммунистов Ленину", настолько выразительно характеризующую Сталина, что мы приводим ее полностью:
"Мы получили телеграфный приказ Троцкого, копию которого и ответ на который (17) Вы, должно быть, уже получили. Мы считаем, что приказ этот, писанный человеком, не имеющим никакого представления о Южном фронте, грозит отдать все дела фронта и революции на юге в руки генерала Сытина, человека только не нужного на фронте, но и не заслуживающего доверия и потому вредного. Губить фронт ради одного ненадежного генерала мы, конечно, не согласны. Троцкий может прикрываться фразой о дисциплине, но всякий поймет, что Троцкий не Военный Революционный совет республики, а приказ Троцкого не приказ Реввоенсовета республики. Приказы только в том случае имеют какой-либо смысл, если они опираются на учет сил и знакомство с делом. Отдать фронт в руки не заслуживающего доверия человека, как это делает Троцкий, значит попрать элементарное представление о пролетарской дисциплине в интересах революции, фронта. Ввиду этого мы, как члены партии, заявляем категорически, что выполнение приказов Троцкого считаем преступным, а угрозы Троцкого недостойными. Необходимо обсудить в ЦК партии вопрос о поведении Троцкого, третирующего виднейших членов партии в угоду предателям из военных специалистов и в ущерб интересам фронта и революции. Поставить вопрос о недопустимости издания Троцким единоличных приказов, совершенно не считающихся с условиями места и времени и грозящих фронту
140
развалом. Пересмотреть вопрос о военных специалистах из лагеря беспартийных контрреволюционеров. Все эти вопросы мы предлагаем ЦК партии обсудить на первоочередном заседании, на которое в случае особенной надобности мы вышлем своего представителя. Член ЦК партии Сталин. Член партии Ворошилов" (18).
Но против такого, все границы переходящего, высокомерия и интриганства, да еще с требованием пересмотреть партийную политику в угоду "проклятой памяти партизанщины" (19), Ленин непреклонен. На телеграмму "члена ЦК партии Сталина" и "члена партии Ворошилова" "Председательствующий ЦК партии коммунистов "не ответил. А когда, назавтра пришел телеграфный ответ Троцкого (20), немедленно же был образован новый Реввоенсовет Южфронта в составе командующего фронтом Сытина и членов Совета Мехоношина и Леграна с местопребыванием в Козлове.
Сталин же был вызван в Москву, откуда Свердлов поехал с ним 8 октября в Козлов. Уезжая туда, присмиревший Сталин, только что наделавший шуму на всю Россию, телефонирует теперь в Царицын Ворошилову и Минину, что надеется "решить вопрос без шума, в рамках сложившихся формальностей" (ЦГАСА). Однако, разобравшись на месте в обстоятельствах дела, Свердлов оставил в силе решение о новом составе Реввоенсовета Южфронта, а Сталин (вместе с двумя своими сподвижниками) был выведен из него.
Честолюбие, растравленное и получившее новое направление за месяцы "военных полномочий", не позволило Сталину признать свое поражение. 11 октября он направляет Свердлову очередную кляузу: "...чья-то умелая рука старается доконать Царицын... Казаки в пяти верстах от Волги южнее Сарепты, а Сытин и его защитники на деле отказывают в снарядах"(21). Арьергардный истерический донос, конечно, не помог, и Сытин оставался командующим фронтом еще и после того, как быстрыми и деловыми мерами, принятыми командованием, запущенное и разболтанное положение, существовавшее при царицынской троице, было выправлено и красновские войска были по всему фронту отброшены далеко от Царицына.
141
А Сталин? Не желая расставаться с "военными полномочиями", он пытается окопаться в Царицыне, где у него образовалась группа влиятельных сторонников в партийной организации. Опять-таки самозванно и самостийно, уже в манере чистейшей партизанщины, он без решения и разрешения Реввоенсовета Республики провозглашает царицынский участок Южного фронта самостоятельным "Царицынским фронтом", себя объявляет членом Военревсовета этого "фронта", а Ворошилова — его командующим (22). Конечно, эта авантюра, в которой не знаешь чего больше — самонадеянности или наивности, была быстро разоблачена, и Сталину пришлось покинуть Царицын и выехать в Москву... (23).
Закончим этот параграф об истории первых "военных полномочий" Сталина относящимися к ней выдержками из телеграммы, которую Ленин послал Троцкому 23 октября после беседы со Сталиным, уехавшим, наконец, из Царицына. Ленин телеграфировал: "Сталин убедил Ворошилова и Минина, которых считает очень ценными и незаменимыми работниками, не уходить и оказать полное подчинение приказам Центра... Сталин очень хотел бы работать на Южном фронте; выражает большое опасение, что люди, мало знающие этот фронт, наделают ошибок, примеры чему он приводит многочисленные. Сталин надеется, что ему на работе удастся убедить в правильности его взгляда, и не ставит ультиматума об удалении Сытина и Мехоношина, соглашаясь работать вместе с ними в Ревсовете Южного фронта, выражая также желание быть членом Высвоенсовета Республики. Сообщая вам, Лев Давыдович, обо всех этих заявлениях Сталина, я прошу Вас обдумать их и ответить: во-первых, согласны ли Вы объясниться лично со Сталиным, для чего он согласен лично приехать, а во-вторых, считаете ли Вы возможным, на известных конкретных условиях, устранить прежние трения и наладить совместную работу, чего так желает Сталин. Что же меня касается, то я полагаю, что необходимо приложить все усилия, для налаживания совместной работы со Сталиным."
Мы видим из этой телеграммы, что военные полномочия нужны уже Сталину не для лучшего выполнения продовольственной
142
задачи, а сами по себе; он претендует не на военные полномочия, а на военное поприще. Ради того, чтобы вступить на него, Сталин даже готов пока что ограничиться сотрудничаньем с им же только что оклеветанным и оплеванным Сытиным (конечно, для того, чтобы исправлять его ошибки). Но это пока что; прицел же у него дальний - никак не меньше члена Высшего военного совета Республики. И он просит Ленина выхлопотать ему встречу с Троцким, к которому он согласен для этого специально приехать. Ленин же, великий мастер собирать вокруг себя людей, желающих участвовать в революционной борьбе за социализм, после того как он дал категорический отпор претензиям и наскокам Сталина в вопросе о формировании командования Южного фронта, не желает озлобить и оттолкнуть своего давнишнего ученика и одного из ближайших соратников, энергичного, напористого, волевого, сметливого и к тому же прекрасного организатора. Ленин надеется, что свои политические ошибки Сталин изживет, а его отталкивающие личные черты постепенно сгладятся и обезвредятся в совместной революционной работе с товарищами. И он соглашается ходатайствовать за Сталина перед руководителем Красной Армии Троцким, оставляя, конечно, решение вопроса на усмотрение последнего. Что Сталин должен был переживать это как вынужденное унижение, не может быть сомнения. И едва ли можно также усомниться в том, что этот эпизод добавил тяжелую гирю на чашу его зависти к Троцкому (24).
Так наз. "конфликт" осени 1918г. (25) показал нам в Сталине черты деятеля, не брезгающего никакими средствами, внесшего в политику пролетарской диктатуры чуждые ей властолюбие и своеволие, интриганство и изворотливость, лживость и лицемерие, завистливость и мстительность, и все это под ханжеским покровом скромности, невинности, миролюбия,
143
— словом, те черты, от которых неотделим, теперь уже перед всем миром раскрытый, политический стиль годов и десятилетий сталинской диктатуры. Но не эти личные обстоятельства "конфликта" нас здесь интересуют, сколь бы существенны они ни были для понимания его хода и исхода. Нас интересуют принципиальные отличия сталинского понимания военной политики пролетарской революции от ленинского понимания. О зарождении этих отличий дает представление уже история первых "военных полномочий" Сталина, изложенная в предыдущем параграфе. Но лишь спустя полгода они, эти принципиальные отличия, достаточно оформившиеся, оказались предметом подробного обсуждения и острой дискуссии, когда на 8-ом съезде партии (март 1919 года) подводились итоги первого года нашего военного строительства и определялись дальнейшие пути этого строительства. Дискуссия шла между ЦК и "военной оппозицией". Формально и, так сказать, организационно Сталин не принадлежал к числу оппозиционеров, но ни для кого не было секретом (и оппозиционеры не скрывали этого, а то и подчеркивали), что из руководящих деятелей ЦК именно Сталин, и единственно он, стоял за их спиной, вдохновляя, ободряя, направляя их и (когда считал это для себя безвредным) выгораживая их. Тем более, что среди активных оппозиционеров были Ворошилов и Минин, которые были широко известны как выученики Сталина и проводники его линии в Царицыне.
Кто же были эти оппозиционеры и против чего была направлена их оппозиция? В основном это были люди из числа съехавшихся с фронтов гражданской войны деятелей Красной Армии, в огне боев с белыми войсками только что создавшейся, только еще искавшей для себя (впервые в человеческой истории!) особых, классовых форм организации, централизации, дисциплины. Таких форм, которые соответствовали бы регулярной армии диктатуры пролетариата в стране с огромным преобладанием крестьянства в населении и, стало быть, в солдатском составе армии, и в условиях, когда командный состав армии приходилось набирать из числа военных специалистов — бывших офицеров,
144
классово чуждых революции и идейно далеких от нее, а то и враждебных ей. Свою неудовлетворенность и раздраженность непорядками на местах и неулаженностью отношений с центром в период перехода от партизанских отрядов к регулярной армии, от партизанщины к регулярным военным операциям; свои деловые и неделовые конфликты фронтов и армий с центром и друг с другом; все трудности, неясности и неразрешенности в строительстве новой армии, все действительные и кажущиеся противоречия и ошибки в этом строительстве, совершающемся в спешке и на ходу, — все это они принесли на партийный съезд. И эту-то широкую, весьма разношерстную и разноголосую группу военных делегатов съезда, не всегда достаточно коммунистически-принципиальных и стойких и в чрезвычайно сложной обстановке порой политически растерявшихся, фактически объединял авторитет Сталина как одного из доверенных людей Ленина, и вместе с тем, единомышленника и защитника царицынцев. Объединял ее тем, что морально оправдывал, и если неудобно было прямо, то дипломатически, исподтишка, поддерживал их оппозиционность по отношению к военному ведомству, которым по поручению и с полным доверием ЦК руководил Троцкий. По сути же дела Сталин внушал и подогревал оппозиционность по отношению к самому ЦК.
Позднее Сталин принял меры к тому, чтобы скрыть свою причастность к выступлению "военной оппозиции" на 8-ом партсъезде. Чтобы информация о наших разногласиях и недочетах не просочилась через фронты к белогвардейцам, съезд по требованию военный оппозиции постановил обсуждать военный вопрос на закрытых заседаниях пленума и военной секции и ход обсуждения не опубликовать. И вот, решение, вполне резонное в обстановке того времени, Сталин использовал для того, чтобы эти изобличающие его материалы постараться навсегда утаить от партии и народа, спрятать историю. Спустя полтора десятилетия, в 1933 году (то есть когда и съезд, и военные проблемы, обсуждавшиеся на нем, и наши противники в гражданской войне, ради борьбы против которых проблемы обсуждались и от которых наши разногласия утаивались, ушли в далекое прошлое),
145
ИМЭЛ предпринял второе издание протоколов Восьмого съезда, но в них снова не были допущены оба закрытых заседания. И это позорное положение сталинисты сохраняют по сей день. Из протоколов закрытого заседания пленума опубликована только речь Ленина - в 1970! - а из протоколов закрытого заседания военной секции спустя полвека не опубликовано еще ничего.
Оно и понятно. Именно это позволило Сталину в 1928 году (чтобы попытаться парировать удары объединенной зиновьевско-троцкистской оппозиции!) бесконтрольно включить в сборник "Об оппозиции" и в 1947 году, с исправлениями и смягчениями (конечно, не оговоренными!), перепечатать в "Сочинениях" свое выступление на закрытом заседании Восьмого съезда в хитроумно переделанном виде: вся первая часть (содержавшая защиту царицынских участников военной оппозиции от выводов специальной комиссии ЦК) просто выкинута, а вторая сведена до полутора страниц малого формата, вырванных из контекста съездовской дискуссии и задним числом так подправленных и смонтированных, что их смысл и место в дискуссии совершенно искажены (26). И это же позволило Сталину в многомиллионных и многоязыковых тиражах "Краткого курса истории ВКП(б) "окончательно запутать весь вопрос, вставив туда одним махом две равно заведомые и одна с другой несогласуемые лжи: будто на Восьмом съезде "Ленин и Сталин решительно выступили против военной оппозиции" и будто военная оппозиция боролась "против искривления Троцким военной политики партии" (изд. 1945 года, стр. 224 и 225) (27). Рассмотрим же обе эти сталинские лжи. Начнем со второй — с утверждения, что военная оппозиция была направлена не против военной политики партии, а против искривления партийной политики военным ведомством (сиречь — Троцким).
На подступах к 8-му съезду, когда (в значительной мере под влиянием и в поддержку царицынской, то есть сталинской, оппозиционности к военному руководству страны), зрела и оформлялась военная оппозиция и, как показала царицынская эпопея, грозила перерасти в серьезную не просто военную, но и политическую угрозу молодой диктатуре пролетариата,
146
25 декабря 1918 года, ЦК партии принял и назавтра же опубликовал в "Правде" постановление "О политике военного ведомства", в котором сказано: "Ввиду того, что в некоторых рядах партии распространилось мнение, будто политика военного ведомства есть продукт личных воззрений отдельных товарищей или отдельной группы, — причем такого рода воззрения проникают на страницы партийной печати, — Центральный Комитет Российской Коммунистической партии считает необходимым в самой категорической форме подтвердить то, что для наиболее ответственных и опытных работников в партии не могло вообще стоять под сомнением, — именно, что политика военного ведомства, как и всех других ведомств и учреждений, ведется на точном основании общих директив, даваемых партией в лице ее Центрального Комитета и под его непосредственным контролем". И постановление далее клеймит "ложные слухи", "прямые клеветнические измышления" и "инсинуации", которые лежат в основе этого распространяемого в партии мнения (28). А через две недели в "Известиях" печатается разъяснительная статья главы военного ведомства, Троцкого, по поводу главной темы оппозиции — несогласия с политикой партии в отношении военных специалистов. В статье показано, что за советски-канцелярским "коммунизмом" " оппозиционеров стоят "инстинкты местничества" и "философия опрощенства, знахарства, невежественного бахвальства" и что за громкими ура-революционными фразами здесь часто прячутся "склочники, занимающиеся мелким местничеством на тему о том, кому подписаться первым". Статья кончается оптимистически: "Очень часто бывало в истории, что ложные взгляды и распространенные предрассудки получают свое "принципиальное" выражение тогда, когда приходит им время издыхать" (29).
Как же обстояло дело на самом съезде? Докладчик от ЦК о военном положении и военной политике, Сокольников, в до сих пор неопубликованном заключительном слове на закрытом заседании так резюмировал положение (30) : "Вопрос стоял о пересмотре курса военной политики... Для нас был вопрос ясный, что дело идет не только о свержении
147
прежнего курса политики — если бы вопрос был съездом так поставлен, нужно было бы изъять руководство этой военной политикой из рук того товарища, который руководит ею, из рук Троцкого. Здесь было бы первое возражение. Мы спросили бы: кем оппозиция заменила бы тов. Троцкого. Этот вопрос я даже не ставлю серьезно." А Ленин в речи на том же заседании поставил вопрос еще резче и откровеннее: "Когда здесь выступал т. Голощекин, он сказал: политика ЦК не проводится военным ведомством. Если вы такие обвинения ставите, если вы, выступая ответственным оратором на партийном съезде, можете Троцкому ставить обвинения в том, что он не проводит политику ЦК, - это сумасшедшее обвинение. Вы ни тени доводов не приведете... Это такое обвинение, которое бросает большую тень на все военное ведомство и на ЦК. Вы не хотите этого сказать, но вы имели в виду это сказать. Подкладка тут для всех ясна." ("Ленинский сборник XXXVII. M., 1970, стр. 136-7) (31).
Но чтобы политический смысл и "подкладка" (выражаясь словом Ленина) съездовского выступления военной оппозиции стали полностью ясны, следует, может быть, сообщить читателю еще о том, что докладчиком по военному вопросу должен был быть Троцкий и что в качестве резолюции съезда были с "редакционными только изменениями" приняты тезисы "Наша политика в деле создания Красной Армии", предложенные Троцким и за месяц до съезда опубликованные в "Правде" (25 февраля). На Сокольникова было возложено "защищать тезисы Троцкого" на партсъезде в виду того, что Троцкий не мог на съезде присутствовать (См. "Восьмой съезд РКП(б). Март 1919 года. Протоколы". М., 1959, стр.339). Вот как об этом сказал съезду Ленин: "Что наше положение грозно сейчас и будет грозно дальше, ... не было никакого сомнения в Центральном Комитете, когда мы принимали решение, что т. Троцкий будет не на съезде, а там, где положение опасно. Мы сознавали, какой урон мы наносим партийному съезду, но мы говорили: положение грозно". ("Ленинский сборник XXXVII". М., 1970, стр.135). Разумеется, и Сталин, пустивший в ход ложь о расхождениях между политикой ЦК и политикой военного
148
ведомства, и сталинисты — разносчики лжи, старательно молчат об этих фактах.
А теперь займемся первой и главной сталинской ложью - будто на Восьмом партсъезде Ленин и Сталин стояли на одних позициях в военном вопросе и совместно ("решительно", как сказано в "Кратком курсе истории ВКП(б)") выступили против "военной оппозиции" (32). И раскрывая эту ложь, мы тем самым вскроем некоторые из тех линий раздела между ленинизмом и сталинизмом, что вполне определенно проявились уже в годы, когда во главе нашей революции стоял Ленин.
Здесь перед нами встает необычная, но в данном случае характерная, трудность: отсутствие опубликованных высказываний Сталина. В томах сочинений Ленина накануне, во время и после 8-го партсъезда находятся многочисленные высказывания Ленина по самым различным сторонам военного вопроса; в "Сочинениях" Сталина напечатана лишь упомянутая выше, позднее переделанная, и следовательно, не достоверная выдержка из его речи на съезде. Правда, кончается эта выдержка призывом голосовать за резолюцию ЦК, а не за резолюцию, внесенную оппозиционером В. Смирновым. Но выжидая, как повернется съездовская ситуация, Сталин свою единственную речь на съезде произнес после речи Ленина, который не только по проблемам, но прямо по пунктам раскритиковал проект Смирнова, содействовав этим тому, что уже в первом, предварительном, голосовании оппозиция останется в меньшинстве (33) и что в конечном итоге тезисы, подготовленные Троцким и предложенные Центральным Комитетом, будут приняты единогласно. В этой ситуации что оставалось делать вдохновителю и дирижеру военной оппозиции? Сбросить маску и открыто выступить против Ленина и ЦК? Невозможно, ибо это означало признать себя лидером меньшинства, а это противоречило коренному принципу политического поведения Сталина с самых первых шагов его карьеры и до конца дней: всегда из всех дискуссий выходить с большинством. Публично отмежеваться от военной оппозиции и этим предать, а значит, растерять своих людей? Тоже не годится: это сохранит положение в партийной и
149
советской иерархии, но убьет авторитет. И Сталин выбрал мало симпатичную, но единственно соответствовавшую его политическому стилю, тактику: С одной стороны, поддержать пока что Ленина (а значит и Троцкого!) и, по возможности очистив самого себя от одиума оппозиционности, преподать этим рекомендацию своим сторонникам не слишком настаивать на своем оппозиционном проекте резолюции; а с другой стороны, смазать критику в адрес военных идей оппозиции и попытаться дезавуировать и сгладить выдвинутые на съезде против оппозиционеров обвинения в некоммунистичности, непартийности их военной практики. Этим расчетливым двуличным примирительством оппозиции с ЦК, собственно, и заполнены та часть речи Сталина, которую он убоялся пустить в печать даже спустя почти 10 лет (в 1928 году), и те формулировки опубликованной части, которые он через эти 8 лет тайно переделал.
Но если таким образом, из слов самого Сталина на 8-ом съезде, опубликованных и неопубликованных, невозможно получить представление о его политической позиции в военном вопросе, то зато такое представление достаточно полно дают сведения о его царицынской военной деятельности, сообщенные на съезде другими делегатами. Мы уже знаем, что на Сталина, как на правительственного уполномоченного по доставке продовольствия из юго-восточных районов, была, по его же требованию, возложена и военная ответственность за оборону царицынского участка. Знаем мы также из предыдущего параграфа, что осенью 1918 года положение там стало исключительно тяжелым, и ЦК направил туда для выяснения причин и выправления положения специальную комиссию во главе с Окуловым. Материалы и выводы комиссии Окулов доложил на закрытом заседании партсъезда. В своей речи Ленин ссылался на эти выводы, как на "доказанные объективными фактами"; попытки некоторых оппозиционеров дискредитировать Окулова вызвали возмущение Ленина: "Тов. Ворошилов" — сказал Ленин — "договорился до таких чудовищных вещей, что разрушил армию Окулов. Это чудовищно. Окулов проводил линию ЦК".
("Ленинский сборник XXVII". М., 1970, стр.135, 139). Но о
150
политически искривленном положении и хаосе в руководимых Сталиным царицынских частях говорил на съезде не один Окулов. И получалось, что Сталин, взявший на себя ответственность за армию, не только не боролся с этим, не только не поставил об этом в известность ЦК (что он обязан был сделать, если бы столкнулся с невозможностью собственными силами справиться), но даже, когда безобразия были раскрыты, все еще пытался прикрыть их, находить им оправдания и т. д. И это понятно: ведь он не только допускал, но инспирировал, обосновывал и поощрял ту линию, которую вели в 10-ой армии Ворошилов, Минин и др.
И на съезде выяснилось, что по меньшей мере в трех кардинальных вопросах строительства и управления регулярной армии царицынская линия Сталина в принципе расходилась с линией Ленина: в вопросе о военных специалистах, в вопросе о крестьянском составе рядовой солдатской массы и в вопросе о воинской дисциплине. Рассмотрим их в этом порядке. Первый вопрос — о специалистах — был на восьмом съезде стержнем всей военной дискуссии, и мы остановимся на нем по возможности подробнее.
Вопрос о привлечении царского офицерства на командные посты в строящуюся Красную Армию был поднят по инициативе Троцкого и настоянию Ленина уже с первых шагов ее строительства, когда оно еще велось (в январе -мае 1918 года) на принципе добровольчества. 19 марта 1918 г. Троцкий, выступая на заседании Московского Совета, разъяснял: "Да, мы пользуемся военными специалистами, ибо ведь задачи советской демократии состоят вовсе не в том, чтобы отбрасывать от себя технические силы, которые можно с пользой применить для успеха ее исторической работы, политически подчинив их существующему строю. Ведь и по отношению к армии вся полнота власти будет находится всецело в руках Советов, которыми будут командированы во все военные органы и воинские части надежные политические комиссары для общего контроля... Другого пути
151
в данный момент нет и быть не может. Надо помнить, что для борьбы, кроме энтузиазма, таящегося в народе, нужны еще и технические познания."
А в июле Троцкий же докладывал 5-му съезду Советов: "Нам нужна не кустарническая, построенная на каком-то самодельном принципе армия, а армия настоящая, централизованная, построенная на началах военной науки и техники. Для этого она должна иметь достаточные кадры военных специалистов." [Ю: в оригинале пропущена ссылка (33)] И съезд принял постановление "Об организации Красной Армии", в котором говорится: "Период случайных формирований, произвольных отрядов, кустарного строительства должен быть оставлен позади. Все формирования должны производиться в строгом соответствии с учрежденными штатами и согласно разверстке Всероссийского Главного Штаба" (35). А это невозможно без достаточно широкого привлечения военных специалистов.
Переход от добровольческих революционных отрядов к регулярной армии пришлось осуществлять в срочном порядке, прямо в ходе навязанной нам гражданской войны. Но — как гласит принятая Восьмым съездом резолюция по военному вопросу (§XVI) — "даже если бы наша армия получила возможность в течение нескольких лет планомерно формироваться и подготовлять для себя одновременно новый командный состав, — и в этом случае у нас не было бы никаких принципиальных оснований отказаться от привлечения к работе тех элементов старого командного состава, которые либо внутренне стали на точку зрения Советской власти, либо силой вещей увидели себя вынужденными добровольно служить ей" ("Восьмой съезд РКП(б). Март 1919г. Протоколы." М., 1959, стр.418). Конечно, открыто никто не возражал против того, чтобы в Красной Армии служили старые военные специалисты — ни крайние оппозиционеры, требовавшие коллегиального командования в армии (36), ни Сталин, на съезде противник коллегиальности, в Царицыне же использовавший ее в качестве инструмента своей единоличной власти. Но, как в заключительном слове (на закрытом заседании) сказал Сокольников: "Дело не в игре словами, а в совершенно определенном положении: Должны ли
152
военные специалисты командовать, может ли бывший командир старой армии иметь командный пост в новой армии".
Ленин считал вопрос о военспецах одной из "основ нашей военной политики" ("Ленинский сборник XXXVII". М., 1970, стр.139). Накануне партсъезда он сказал: "Когда мне недавно тов. Троцкий сообщил, что у нас в военном ведомстве число офицеров составляет несколько десятков тысяч, тогда я получил конкретное представление, в чем заключается секрет использования нашего врага: как заставить строить коммунизм тех, кто являлся его противниками, строить коммунизм из кирпичей, которые подобраны капиталистами против нас!" (Брошюра "Успехи и трудности Советской власти", составленная из двух речей, произнесенных в Петрограде 12 и 13 марта. — ПСС, т. 38, стр. 55). На съезде за слово "использование" ухватились противники Ленина, и он счел нужным внести полную ясность в вопрос, уточнив также и словоупотребление. Он так формулировал суть разногласий: "Мы говорим в программе, что военных специалистов надо привлекать, а вы говорите, что надо их использовать" ("Ленинский сборник XXXVII". М., 1970, стр.139).
"Привлекать" означает облечь их политическим доверием и включить в свои ряды на полных правах, смотреть на них не как на безнадежных чужаков (и уж тем более не как на коварно пробравшихся к нам врагов и потенциальных изменников), а как на необходимую и органическую часть нашей общественной системы, как на честных борцов за эту систему. Ленин с самых первых месяцев после Октября ставил вопрос об отсечении бывших буржуазных специалистов от класса буржуазии, от капитализма, об органическом слиянии их с делом социализма, их труда с трудом коммунистов, с трудом всего освобожденною народа. Для Ленина, поэтому, вопрос о военных специалистах был лишь более острой частью общей и большой социальной проблемы втягивания старой, капитализмом подготовленной, из буржуазии вышедшей, российской интеллигенции, в дело строительства и защиты в муках рождающегося социалистического общества.
153
А роль коммунистов-комиссаров, поставленных рядом с командирами из военспецов, представлялась в том, чтобы не вмешиваться в оперативную деятельность последних, но лишь тактично присматриваясь к ним и окружив их атмосферой товарищеского сотрудничества, контактировать и постепенно сроднить этих выходцев из чуждой среды с революционной солдатской массой и так воспитывать из них полностью советских людей.
А что означает "использовать"? Это лучше всего можно увидеть из сообщения, сделанного на закрытом заседании съезда Окуловым, обследовавшим по поручению ЦК положение в 10-ой армии, находившейся в политическом и военном ведении Сталина. Не атмосфера товарищеского сотрудничества и морального согласия была здесь создана вокруг пришедших к нам военных специалистов, а атмосфера недоверия, подозрительности, неприязни, запугивания, травли и принуждения. Дело дошло (рассказал Окулов) до поголовного ареста офицерских кадров целых дивизий, арестов даже не мотивировавшихся, так что после длительного заключения в знаменитой царицынской барже (36) приходилось уцелевших освобождать, так и не придумав и не предъявив им какого-либо подобия обвинения (37). Об этой барже Окулов сказал: "она много поработала, чтобы сделать невозможной ассимиляцию военных специалистов". И далее следует описание — фактами и цифрами — ужасающей картины армии, развалившейся вследствие устранения военных специалистов и вследствие отсебятины партизанства, — описание, которое Окулов заканчивает суровым выводом— приговором: "Отсутствие командного состава на фронте означает, что солдаты идут не в бой, а на бойню, в тылу это означает, что большевистские кадры истекают кровью без надежды получить подкрепление тыла." А когда Ворошилов, правая рука Сталина в 10-ой армии, в качестве доказательства героизма этой армии назвал цифру 60.000 погибших в боях, то Ленин ответил: "Можно 60.000 уложить, то с точки зрения нашей общей линии можем ли мы давать по 60.000?.. Тов. Ворошилов, в том-то и беда, что все ваше внимание устремлено в этот Царицын. В смысле героизма это громаднейший
154
факт, но в смысле партийной линии, в смысле сознания задач, которые нами поставлены, ясно, что по 60.000 мы отдавать не можем и что, может быть, нам не пришлось бы отдавать эти 60.000, если бы там были специалисты, если бы была регулярная армия." ("Ленинский сборник XXXVII", М., 1970. стр.139).
Но Восьмой партсъезд и позиция Ленина на нем не переубедили Сталина. Через несколько месяцев, в связи с деникинским наступлением, Ленин написал известную работу "Все на борьбу с Деникиным!", в июле 1919 года опубликованную как "письмо ЦК РКП(б) к организациям партии" (38). В примечаниях ИМЭЛ к сочинениям Ленина (ПСС. т. 39, стр. 480) приводятся некоторые сведения об обстоятельствах предварительного обсуждения этого документа членами ЦК. Мы узнаем, что по разделу о военных специалистах Сталин выставил ряд возражений. В письме Ленину от 4 июня он, утверждая, что Всероглавштаб и Полевой штаб Реввоенсовета Республики работают на белых, и ссылаясь на участие военспецов в контрреволюционном заговоре в Петрограде, писал: "Весь вопрос теперь в том, чтобы ЦК нашел в себе мужество сделать соответствующие выводы", и пересмотрел политику по отношению к военным специалистам. Сталин и Зиновьев внесли в ЦК предложение заново обсудить вопрос о военспецах. Это предложение было отклонено. А в опубликованном тексте ленинского обращения к парторганизациям читаем: "Несомненно, что военспецы дадут в ближайшее время повышенный процент изменников, подобно кулакам, буржуазным интеллигентам, меньшевикам, эсерам. Но было бы непоправимой ошибкой и непростительной бесхарактерностью возбуждать из-за этого вопрос о перемене основ нашей военной политики. Нам изменяют и будут изменять сотни и сотни военспецов, мы будем их вылавливать и расстреливать, но у нас работают систематически и подолгу тысячи и десятки тысяч военспецов, без коих не могла бы создаться та Красная Армия, которая выросла из проклятой памяти партизанщины и сумела одержать блестящие победы на востоке". И Ленин обещает: "Если некоторые партийные органы берут неверный тон по от-
155
ношению к военспецам (как это было недавно в Петрограде)..., партия будет исправлять эти ошибки" (ПСС, т.39, стр. 56-58).
Известно, что о привлечении буржуазных специалистов во всех сферах Ленин и ленинцы писали и говорили непрестанно и неустанно как об одной из решающих проблем преодоления капитализма и движения к социализму. Но Сталин ни разу, кажется, за все годы работы при Ленине не заинтересовался этой проблемой и не высказался о ней как о таковой. Его интерес к ней во время дискуссии о военспецах на Восьмом съезде партии был не как к проблеме широкой социальной значимости, не как к важной части задачи завоевания дореволюционной интеллигенции на сторону революции, а как к технической проблеме организации военного дела, как к способу использования одного из инструментов для ведения войны. И в своем единственном выступлении на съезде Сталин, даже когда говорит за использование военспецов, отнюдь не придерживается ленинской мысли, что решить эту частную задачу, как военно-техническую, можно лишь ставя и решая ее как задачу общую, социальную.
И то, что Сталин проделал в Царицыне с сотнями, если не тысячами, военных специалистов из рядов старой армии, выглядит как зловещая репетиция его будущих расправ с сотнями тысяч, если не миллионами всевозможных специалистов и интеллигенции - уже не только выходцев из буржуазной среды, но взращенных революцией. Репетиция по бесчестности, по бесчеловечности — и по политическому идиотизму.
В речи Сталина на закрытом заседании 8-го съезда читаем: "Я должен сказать, что те элементы нерабочие, которые составляют большинство нашей армии, - крестьяне, они не будут драться за социализм, не будут, добровольно они не хотят драться. Целый ряд фактов на всех фронтах указывает на это... Непролетарские элементы, составляющие большинство
156
нашей армии, драться добровольно за коммунизм не хотят. Отсюда наша задача — эти элементы заставить воевать, идти за пролетариатом не только в тылу, но и на фронтах, заставить воевать с империализмом" (39). И что здесь перед нами не оборот речи, не случайно, в пылу полемики, вырвавшаяся фраза, видно из того, что формула — в гражданской войне "методами принуждения заставить крестьян бороться за социализм" повторена Сталиным спустя два года в статье в "Правде", на этот раз облыжно выдаваемая за линию 8-го партсъезда (40), а затем (как явствует из изложенного выше), подтверждена им безоговорочным цитированием своей съездовской речи 1919 года в 1927 и 1947 г.
Эта законченная декларация находится в таком разительном разрыве с генеральной ленинской идеей о крестьянстве как естественном, историей предуготованном, классовом союзнике пролетариата в российской социалистической революции, в таком непримиримом противоречии со стратегией и тактикой ленинского союза рабочего класса и крестьянства, что не нуждается в комментариях. Достаточно будет сопоставить это с тем, как Ленин на том же заседании говорил о проблеме воинской дисциплины в армии, "в которой среднее крестьянство будет бороться" (Ленинский сборник XXXVII. М. 1970, стр. 137). Или вспомнить выражение, примененное Лениным в его "Обращении к Красной Армии" 29 марта, т.е. в неделю закрытия съезда: "Союз рабочих и крестьян Красной Армии" (ПСС, т. 38, стр. 235). Или привести слова, сказанные Лениным в том же 1919 году на 8-ой Всероссийской конференции РКП(б) в политическом докладе ЦК: "Красная Армия, руководимая пролетариатом привлекшим на свою сторону полутрудовое, полусобственническое крестьянство" (2 декабря 1919 года - ПСС, т.39, стр.356). Словом, в сталинской идее "заставить" крестьянство, вопреки своему желанию, в 1919 году драться за социализм на военных фронтах, читатель сразу же узнает родную сестру сталинской же идеи заставить крестьянство, вопреки его желанию, в 1929 году вступать в колхозы, то есть осуществлять социализм в производстве. Точь в точь то же извращение научного, марксистско-ленинского понимания социалистического
157
революционного процесса и существа да политических методов диктатуры пролетариата (41).
О том, что в Царицыне стояла задача срочно восстановить и поднять дисциплину в предельно разболтанной армии, говорили на съезде все выступавшие по военному вопросу и, конечно, также Сталин. Но если задача эта понимается так, что рядовую солдатскую массу надо "заставить драться", хотя она не желает этого и противиться этому, то совершенно естественно, что из двоякого рода методов установления и поддержания воинской дисциплины методы убеждения отодвигаются на далекий задний план, решающими же (а говоря практически, чуть ли не единственными) оказываются методы принуждения. Каковы же были методы принуждения, которыми Ворошилов и Минин под идейным руководством и практическим дирижерством Сталина укрепляли дисциплину в 10-ой армии? На этом следует специально остановиться, ибо здесь на простом частном примере уже из первого года нашей революции наглядно сказался сталинизм как концепция социалистической революции да и, вообще, как политическая доктрина — сталинизм в его коренной противоположности ленинизму.
Обратимся, прежде всего, опять к сообщению председателя инспекционной комиссии Окулова на закрытом заседании съезда. По донесениям политических комиссаров одной, второй, третьей и т. д. дивизий (Окулов цитирует эти донесения) комиссия установила, что чуть ли не повсюду применяются телесные наказания (нагайка, порка) и мордобой. Окулов резюмирует: "Физическое наказание в коммунистической армии являлось узаконенным институтом, которого ни от кого не скрывали, раз отдавались официальные приказы". Сталин, выступавший после Окулова и в напыщенных фразах силившийся дезавуировать его выводы ("снять позор, который т. Окулов набрасывает на армию"), даже не попытался отрицать хотя бы один факт из приведенных Окуловым. А кое-кто из оппозиционеров-царицынцев
158
попробовал даже оправдывать палочную дисциплину как проявление... товарищеских отношений : была де лишь "товарищеская порка". И в заключительном слове на закрытом заседании съезда докладчик от ЦК Сокольников счел нужным снова привлечь к этому внимание. Он сказал: "Как раз в тех частях, в которых существуют товарищеские отношения... царит такое безобразие, мордобой, порка солдат, телесные наказания, возведенные в высшую степень, которой не бывало в старые времена... Когда я явился в знаменитую дивизию Киквидзе, то когда собрался митинг красноармейский, я был встречен сплошным воплем..."
Так решался вопрос о воинской дисциплине в Царицыне и царицынских войсках, когда делами в городе и в армии заправлял Сталин. Если это прибавить к тому, как при Сталине решались вопрос о военных специалистах и вопрос о месте крестьянства в Красной Армии, то получается определенная линия строительства армии и командования ею, противостоящая ленинской политике строительства и военной обороны социализма. И нельзя не признать, что Троцкий как глава Красной Армии имел все основания в следующих выражениях предостерегать Свердлова 10 января 1919 г. по проводу (после того как Сталин, отозванный из Царицына, был назначен членом Реввоенсовета Южного фронта?) : "Заявляю в категорической форме, что царицынская линия, приведшая к полному распаду царицынской армии, на Украине допущена быть не может. Линия Сталина, Ворошилова и Ко означает гибель всего дела". А беря дело в общеполитическом плане, неизбежно напрашивается следующий вывод: Сталинская система строительства социалистического общества — принуждениями и наказаниями, одно другого страшней и бесчеловечней, загонять народ в "полный социализм", — как в зародыше, была заложена в системе сталинского строительства вооруженных сил социализма, показавшей себя в себя в Царицыне в летние и осенние месяцы 1918 года. В сущности, вся варварская общественная система, десятилетиями насаждавшаяся Сталиным, - с ее политической техникой, идеологией и моралью - и все лицемерие этой системы в потенции содержались уже здесь: начиная с водворения
159
в тюрьму рабочего, "самовольно" ушедшего с предприятия (и привлечения к суду директора, "уклоняющегося" от предания этого рабочего суду), и суда над колхозницей за "кражу колосков" для голодающих детей с убранного колхозного поля; продолжая разгромом и массовым уничтожением советской интеллигенции - партийной и беспартийной — без суда и следствия, но пытками, заменяющими следствие; и кончая выселениями целых деревень, районов, а там и народностей из родных мест и заключением миллионов людей за проволоку в "Исправительно-трудовые лагеря" — о нет, не в гитлеровские концлагери, а в "советские" "исправительные", где по-товарищески (читай: по-сталински) исправляли непосильным трудом, голодом, издевательствами и смертью...
1. — В январе 1919 года, вместе с Дзержинским, Сталин назначается в партийно-следственную комиссию ЦК и Совета Обороны, созданную по просьбе Уральского обкома партии для выяснения причин сдачи Перми и для принятия мер по восстановлению партийной и советской работы в районе III-й и 11-й армий Восточного фронта, причем давая Сталину это, первое после Царицына, военное поручение, Ленин предварительно советуется с Троцким (42). И этим поручением, которое Сталин на равных правах разделяет с Дзержинским (43), ограничилось участие Сталина в "войне против Колчака" (в скобках отметим, что в сталинское время, когда Дзержинского давно не было в живых, доклады комиссии, совместно обоими составленные, были выданы за произведения Сталина и включены в "Сочинения" Сталина : (см. т. 4-ый, стр. 186-224).
2. — В мае и июне Сталин находится в Петрограде, куда он был направлен для участия в организации обороны города и разгрома Юденича. Документальные материалы о фактической роли Сталина в этом деле были недоступны автору настоящего очерка. Понятно, что Ворошилов (в 1929 г., в номере "Правды", посвященном торжественному празднованию 50-летия Сталина) приписал ему "ликвидацию опаснейшего положения под Красным Питером", хотя наступление Юденича и разгром этого наступления произошли в октябре 1919 г., т.е. через четыре месяца после поездки туда Сталина. Но степень тогдашней компетентности, да и осведомленности Сталина в военных операциях, которые ему поручено было осуществлять, его неприязнь к военным специалистам, высокомерие неуча в отношении военной науки и прямо-таки неприличное самомнение, а также суждения Ленина об этом видны из следующего эпизода. После ликвидации белогвардейского мятежа в Красной Горке под Петроградом (в июне 1919 года) Сталин шлет телеграфное донесение Ленину: "Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязыванию своих собственных. Считаю своим долгом заявить, что я и впредь буду действовать таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой." Получив эту телеграмму, Ленин на полях поставил три вопросительных знака и написал : "Красная Горка взята с суши", подчеркнув слова "с суши". А на самой телеграмме написал резолюцию : "в архив", подчеркнув и эти два слова. И вот для потомства сохранено еще одно свидетельство о том, с каким "ленинцем" пришлось работать Ленину (44).
3. — В вопросе о фактическом участии и действительной роли Сталина в войне против деникенщины, когда он был членом РВС Южного фронта, разобраться еще труднее. После XX съезда наши военные специалисты взялись было за распутывание клубка фальсификаций и просто выдумок, сплетенных при Сталине официальными историками гражданской войны, но эти исследования (часто : расследования!), а главное — публикации документов, были прекращены с прекращением послесъездовской оттепели. Однако, одно выяснено: стержнем, на который в течение четверти века наворачивались
161
все извращения истины, здесь была легенда о том, будто победа над Деникиным была одержана благодаря принятию так наз. "сталинского плана разгрома Деникина". Этот план, который Сталин изложил в письме, отправленном Ленину с Южного фронта, был впервые опубликован в упомянутой выше статье Ворошилова "Сталин и Красная Ар-мия"в "Правде" 21 января 1929 года, т.е. спустя десять лет после написания. Мы не станем вдаваться в подробности достаточно будет привести следующие факты, установленные советскими военными историками.
Хотя на подлиннике письма значится дата 15 сентября 1919 года (45), что не может соответствовать действительности (в это время Сталин еще не был на Южном фронте - он был направлен туда 27 сентября (46)), хотя в "Сочинениях" Сталина письмо датировано 15 октября (47), (что опять-таки расходится с фактами (48)), оно было написано только в середине ноября, когда наше контрнаступление уже полностью развернулось, все более становясь общим наступлением Красной Армии против Деникина, и определилось поражение деникинской армии. Именно 12 ноября Сталин (вместе с Серебряковым) направил в ЦК заявление, в котором утверждалось, что Ставка игнорирует нужды Южного фронта и что для устранения сложившихся поэтому ненормальных взаимоотношений необходимо либо сменить весь состав РВС Южного фронта, либо сменить Ставку Главного командования. А на следующий день, 13 ноября, Сталин уже один послал в Политбюро телеграмму-ультиматум с требованием отменить действующий стратегический план борьбы с Деникиным и изменить состав Ставки. Политбюро, конечно, тут же (14 ноября) обсудило деловые моменты, содержавшиеся в заявлении Сталина и Серебрякова, но при этом специально постановило сообщить Сталину, что оно "считает абсолютно недопустимым подкреплять свои деловые требования ультиматумами и заявлениями об отставках". Что же касается пресловутого "письма Сталина с Южного фронта" с предложением об отмене ранее принятого ЦК плана и замене его новым, которое опубликовал Ворошилов и с которого пошла сталинистски-апологетическая
162
фальсификация истории войны с Деникиным, то письмо это не только не было принято к руководству, но даже никогда не рассматривалось на Политбюро, а на подлиннике письма имеется лишь пометка Ленина: "Секретно. В архив" (49). Как же так? — удивится читатель. Но здесь нет ничего удивительного: дело в том, что "новый план" Сталина вовсе не ему принадлежал, а ... Троцкому, который, по меньшей мере, дважды (второй раз еще в сентябре, т.е. за два месяца до "заявления" Сталина и при противодействии Сталина!) поднимал этот вопрос об изменении стратегического плана антиденикинской кампании. Об этом приведены свидетельства в широко распространенной в свое время книге Л. Троцкого "Как вооружалась революция", том II, кн.1 (издана в 1924 году). План, с самого начала предложенный Троцким, состоял в том, чтобы первым ударом отрезать добровольцев от казаков и главные силы направить против первых. Вопрос о казачестве оставался бы самостоятельной задачей, не столько военной, сколько политической. И, разумеется, не удивительно также то, что Ворошилов об этом умолчал, создавая в 1929 году легенду о сталинском военном гении, как, впрочем, и то не удивительно, что спустя полвека советские историки тщательно обходят среди немалого числа других, и эту типично сталинскую фальсификацию, а относящиеся сюда документы все еще скрываются от советских граждан.
После взятия Ростова Южный фронт 10 января переименовывается в Юго-Западный и Сталин остается в РВС последнего. Наши нынешние военные историки спорят о том, на ком лежит вина, что стремительно наступающая Красная Армия, громя деморализованные войска деникинцев, допустила, чтобы эти последние укрылись и окопались в Крыму, где Врангель создал из них новую армию. Но одно известно: членом РВС действовавшей здесь Юго-Западной армии и, стало быть, ответственным за ее действия был Сталин. Поэтому обращение Ленина в Реввоенсовет Республики (15 марта 1920 г.) с требованием "обратить сугубое внимание на явно допущенную ошибку с Крымом (вовремя не двинули достаточных сил)" и прямым указанием на "возможное
163
наступление с Тамани на Крым" 161-162) давало этим непосредственную оценку военной деятельности Сталина на одном из решающих участков гражданской войны.
И в заключение нашей краткой справки по вопросу об участии Сталина в войне против деникинщины приведем следующий характерный и как бы завершающий эпизод. 20 января 1920 года СНК назначил Сталина Председателем Украинского Совета трудовой армии, и весь февраль и половину марта он занимается организацией и деятельностью этого Совета (50). Автор настоящего очерка не располагал материалами, чтобы судить, в силу каких обстоятельств это произошло и каковым оставался интерес Сталина к делам Юго-Западного военного фронта. Но 18 февраля он шлет в ЦК телеграмму, в которой выражает несогласие с распоряжением главкома выделить из состава Украинской трудовой армии подкрепления для Кавказского фронта, ведшего в это время жестокие бои с деникинцами, и просит вызвать его в Москву для выяснения дела. На этой телеграмме Ленин написал: "Членам Политбюро: Я против вызова Сталина. Он придирается. Главком прав вполне: сначала надо победить Деникина, потом переходить на мирное положение. Предлагаю ответить Сталину: "Политбюро не может вызвать Вас сейчас, считая важнейшей и неотложной задачей побить до конца Деникина, для чего надо Вам ускорить подкрепления Кавкфронту изо всех сил". Этот ответ и был протелеграфирован Сталину назавтра, 19 февраля, за подписью Ленина (ПСС, т. 51, стр. 138 и 409) (51).
В первом разделе настоящей работы поведение Сталина в советско-польской войне рассмотрено как пример его противопоставления потенций мировой революции фактам революции. Теперь же покажем чисто-военные аспекты его поведения, — разумеется, не вдаваясь в подробности. (52)
164
Напомним, что наступление на Польшу вели войска двух фронтов: Западного фронта, которым командовал Тухачевский, а членом РВС был Смилга, и северного (польского) участка Юго-Западного фронта; его южный участок (крымский) вел бои против Врангеля. Сталин был членом РВС Юго-Западного фронта, которым командовал Егоров.
2 августа 1920г. Политбюро приняло постановление об объединении всех армий, действовавших против белополяков, в составе Западного фронта, Сталину же поручалось формирование Реввоенсовета вновь воздаваемого Южного фронта для борьбы с Врангелем. Ленин тут же телеграфировал об этом Сталину, сообщив, что условился с Главкомом, что тот даст новому фронту больше патронов, подкреплений и аэропланов (ПСС, т. 51, стр. 247). А Главком, на основе постановления ЦК, 3 августа предложил в ближайшие же дни передать 12-ю и 1-ю Конную Армию из Югзапфронта в распоряжение командующего Запфронтом (53).
В тот же день, 3 августа, Сталин в его обычной грубой и капризной манере ответил Ленину, что не согласен с решением Политбюро: "Вашу записку о разделении фронтов получил", - писал Сталин, — "не следовало бы Политбюро заниматься пустяками. Я могу работать на фронте еще максимум две недели, нужен отдых, поищите заместителя. Обещаниям Главкома не верю ни на минуту, он своими обещаниями только подводит. Что касается настроения ЦК в пользу мира с Польшей, нельзя не заметить, что наша дипломатия иногда очень удачно срывает результаты наших военных успехов" (54). Ленин немедленно телеграммой же, тоже в своей обычной манере — корректно, аргументированно и настойчиво (хотя явно сдерживая раздражение) разъяснил Сталину его неправоту в важнейших делах войны и дипломатии. Вот текст этой телеграммы: "Не совсем понимаю, почему Вы недовольны разделением фронтов. Сообщите Ваши мотивы. Мне казалось, что это необходимо, раз опасность Врангеля возрастает. Насчет заместителя сообщите Ваше мнение о кандидате. Также прошу сообщить, с какими обещаниями опаздывает Главком. Наша дипломатия подчинена Цека и никогда не сорвет наших успехов, если опасность
165
Врангеля не вызовет колебаний внутри Цека. Из Кубани и Донобласти получаем тревожные, даже отчаянные телеграммы о грозном росте повстанческого движения. Настаивают на ускорении ликвидации Врангеля." (ПСС, т. 51, стр. 248).
5 августа состоялся Пленум ЦК, и Ленин вынес на него военный вопрос. Накануне он запросил мнение командующих и членов ЦК, находящихся на фронтах. Вот что ответил Сталин о положении и перспективах на Юго-Западном фронте: "...Заминка Буденного временная (Сталин обещал, что Буденный войдет в Львов 29 июля — Автор)..., но Львов будет взят, очевидно, с некоторым опозданием... Общая перспектива на фронтах, по-моему, такова" Польша расслаблена и нуждается в передышке... Врангель будет сбит в ближайшие дни, а если Главком перебросит нам кавалерию, Врангель вовсе будет ликвидирован к началу осени" (55). Трудно сказать, чего больше в этой оценке положения, посланной Пленуму ЦК, собравшемуся в серьезнейший момент для принятия чрезвычайных решений, — абсолютной военной некомпетентности или безответственного хвастовства самоуверенного комсановника.
Между тем, Пленум ЦК подтвердил решение Политбюро от 2 августа и даже расширил его, постановив передать Западному фронту 12-ую, 14-ую и 1-ую Конную армии. И 6 августа Главком отдал соответствующую директиву командованию Юго-западного фронта (56). Но последнее не выполнило эту директиву. 11 августа Главком повторил директиву, разъясняя, что "Западный фронт приступает к нанесению решительного удара для разгрома противника и овладения варшавским районом; ввиду этого теперь же приходится временно отказаться от немедленного овладения на вашем фронте львовским районом и для оказания содействия Тухачевскому направить возможно больше сил для удара примерно на Люблин-Ново-Александрия, дабы всемерно поддержать левый фланг Тухачевского" (57). И тут Сталин пошел на прямое неподчинение Главному командованию, на прямой срыв общего плана войны. Вместо того, чтобы вывести 1-ую Конную армию из боев и на отдыхе
166
подготовить ее к переходу в распоряжение Западного фронта, РВС Юго-Западного фронта отдал приказ этой армии в самый кратчайший срок мощным стремительным ударом уничтожить противника на правом берегу Буга, форсировать реку и "на плечах бегущих остатков 3-й и 6-й польских армий захватить город Львов" (58). Уже очень скоро выяснилось, что вся это амбициозная затея Сталина была авантюрой, — никакого Львова Буденный не "захватил" и захватить не мог; но зато в другом Сталин преуспел: по варшавской операции Тухачевского был нанесен сокрушительный удар (59).
Так обстояло дело с Конармией Буденного. Ну а как отнесся Реввоенсовет Юго-Западного фронта к повторной директиве Главкома о передаче Западному фронту всех трех армий, поименованных в постановлении Пленума ЦК от 5 августа? Командующий фронтом Егоров заготовил проект приказа по фронту, но Сталин отказался подписать его. "Я отказываюсь подписать соответствующее распоряжение Югозапа в развитие Вашей директивы" - телеграфировал он Главкому 13 августа (60).
Реакция Ленина на демонстративный отказ Сталина, в момент острейшей военной ситуации, выполнить решающее постановление ЦК и оперативный приказ Главного командования последовала незамедлительно. 14 августа Секретариат ЦК партии направил Сталину следующую телеграмму: "Трения между вами и Главкомом дошли до того, что... необходимо выяснение путем совместного обсуждения при личном свидании, поэтому просим возможно скорее приехать в Москву" (61). 17 августа Сталин выехал в Москву и подал в Политбюро просьбу об освобождении его от военной работы. 29 августа он был снят с поста члена РВС Юго-Западного фронта и на его место был назначен Гусев, а 1-го сентября Политбюро с участием Ленина полностью освободило Сталина от работы в армии (62). Через три недели, 22 сентября, на девятой партконференции, подводившей итоги походу на Варшаву, Ленин взял под защиту линию и действия Главного командования и Троцкого и в заключительном слове по политическому отчету ЦК счел нужным перед лицом
167
конференции осудить поведение Сталина (63). Назавтра Сталин выступил на конференции с заявлением "по личному вопросу", в котором назвал "не соответствующими действительности" "некоторые места вчерашних речей тт. Ленина и Троцкого" (64), но конференция прошла мимо этих амбициозных и голословных претензий.
Мы видим, что последние "военные полномочия" Сталина завершились таким же образом, как и первые: снятием с занимаемого поста за недисциплинированность, своеволие и саботаж — за противодействие линии партии и неподчинение Главному командованию. Но после первого скандала Ленин не разуверился в военной пригодности еще неопытного в военных делах, но энергичного и горячего Сталина и постарался оставить его на работе в армии. Теперь же, после последнего, куда более грозного, скандала, разразившегося после двух лет военного опыта Сталина, Ленин махнул рукой на его военные претензии и не стал ходатайствовать за него.
Так — постыдно и вместе с тем заслуженно — закончилась военная карьера Сталина при Ленине. И это было закономерно, так как принципы и методы военной деятельности Сталина имели весьма мало общего с диктатурой пролетариата и с ленинизмом, а в наиболее существенном были в прямом противоречии с ними.
Возврат же Сталина к военным делам, если не непосредственный, то закулисный, начинается лишь после того, как болезнь увела Ленина от руководства партией и страной, и следовательно, выходит за хронологические рамки настоящего очерка. Скажем лишь, что и эти военные интересы Сталина и его вмешательство в дела армии связаны с его борьбой против Троцкого. Наконец-то, после смерти Ленина, Сталин получил возможность приступить к осуществлению своей заветной цели - парализовать влияние Троцкого на военную политику и военное строительство страны Советов, а там и сместить Троцкого с военных постов, устранить Троцкого из армии. Наконец-то, Сталину открылась перспектива и расчистилась дорога уже не к "военным полномочиям", а к военной власти — к единовластию военной диктатуры.
168
Но, повторяем, это тема не истоков сталинизма, а утверждения и завершения сталинизма в нашей стране.
1) И не только наукой: недаром уже в 1925 году — как раз перед XIV партсъездом! — Царицын был переименован в Сталинград.
2) В ЦГАОР имеется протокол заседания Совнаркома 29 мая 1918 г. со следующим текстом постановления: "Делегировать тов. Сталина в качестве общего руководителя продовольственным делом на Юг России". (Приведено в кн. : Э. Генкина — "Приезд товарища Сталина в Царицын". Сталинград, 1937, стр. 10-11).
3) См.: В. Дудник, Д. Смирнов — "Вся жизнь — науке" ("Военно-исторический журнал". М., 1965, №2, стр. 49). Рекомендуем вниманию читателя этот честно написанный очерк двух майоров, слушателей Военно-политической академии, о разносторонне одаренном представителе старой русской интеллигенции, примкнувшем к пролетарской революции, жизнь которого вплелась во все перипетии революции.
4) Такова была директива Высшего военного совета. См.: "Из истории гражданской войны", т. 1, М., 1960, стр. 552.
5) Эпопея этих первых "военных полномочий" Сталина, излагаемая в настоящем параграфе, будет особенно поучительной и наглядной — и в своем законченно сталинском существе и в своем неизбежном финале при Ленине, — если учесть, что продовольственное задание, возложенное на члена Политбюро Сталина, в те времена неизбывного голодания городов и рабочих центра и севера не было чем-то экстраординарным
169
и единичным. Для сопоставления приведем лишь один пример. В апреле 1919 года, сначала в Тамбовскую и Саратовскую губернии, а затем на Украину, для организации продвижения продовольственных грузов к Москве был направлен член Политбюро Каменев в качестве Чрезвычайного Уполномоченного Совета Обороны. Военная обстановка здесь была несравненно сложнее и грознее, нежели та, с которой в Царицыне столкнулся Сталин. Приходилось вступать в переговоры (вплоть до личных встреч) и дипломатничать с колебавшимся Махно и организовывать разгром изменнического Григорьевского мятежа — и это в обстановке неразберихи чуть ли не повсеместной партизанщины, административной неустроенности и прямого бандитизма, имея, к тому же, под боком, на Дону и Кубани, Деникина, с помощью Антанты подготовившего свою "Добровольческую армию" к походу на Москву и уже наносящего первые поражения частям Красной Армии. Словом, еще в большей степени и гораздо запутаннее, чем у Сталина в Царицыне, "вопрос продовольственный сплетался с вопросом военным". Но, конечно, Каменеву, революционеру ленинской школы, в голову не могло придти воспользоваться продовольственной задачей для затребования себе "военных полномочий", грозиться (в случае отказа ему в них) "без формальностей свергать командармов и комиссаров" и заявлять, что "отсутствие бумажки от Троцкого (его) не остановит". Для решения продовольственной задачи Каменев, естественно, проводил весьма серьезные военные мероприятия (включая перегруппировки воинских частей), но осуществлял их не от своего имени, а через армейских руководителей — Троцкого, Антонова, Сокольникова, Подвойского..., — в то же время в деловом тоне, без интриг, клеветнических доносов и хвастовства, сносясь с Лениным и председателем Украинского Совнаркома Раковским. И продовольственные задания (а в связи с ними ряд военно-стратегических, военно-политических и военно-дипломатических задач) были успешно выполнены. — См. материал, собранный в статье B. C. — "Экспедиция Л. Б. Каменева для продвижения продгрузов к Москве в 1919г." (журнал 'Пролетарская революция", 1925., №6).
6) Телеграмма опубликована в "Правде" 3 января 1935г., но в собрание своих "Сочинений" Сталин этот скандально-грязный, интриганский документ не включил.
7) К. Ворошилов — Сталин и Красная Армия. Воениздат, М., 1937, стр. 104. Цит. по указ. статье Дудника и Смирнова.
170
8) См., напр., соч. Ворошилова, указ. в предыдущей сноске, и кн. Э. Генкиной "Борьба за Царицын в 1918 году". М., 1940.
9) Достаточно напомнить роман Ал. Толстого "Хлеб" и, особенно, роман Всеволода Иванова "Пархоменко".
10) См. Дудник, Смирнов — Указ. статья, стр. 50-52 и 56-57.
11) См. статью генерала И. Колесниченко — "К вопросу о конфликте в Реввоенсовете Южного фронта (сентябрь-октябрь 1918 г.)" в "Военно-историческом журнале", 1962, №2. — Из этой же статьи взята большая часть и других документальных данных об этом "конфликте", приводимых в тексте, в том числе материалов ЦГАСА.
12) "Известия ВЦИК", 6 апреля 1918г. — Положение подписал Народный комиссар по военным делам, Председатель Военного Совета Л. Троцкий.
13) "Известия" №205, 21 сентября 1918г. — Читателя уже не удивит, что, перепечатав телеграмму в "Сочинениях" (со ссылкой на газету!), Сталин даже здесь совершил характерную для него фальсификацию и подчистку, конечно, не оговорив внесенные изменения. Так, в газете адресат означен: "Царицын. Военсовет. Командующему фронтом и начальникам боевых участков"; в "Сочинениях": "Царицын. Командующему фронтом Ворошилову". А из названных в газетном тексте фамилий командиров частей, коим послана телеграмма, выпали в "Сочинениях" Худяков, Думенко и Золотарев — в 1947 году имена запретные. (См. И. Сталин — Сочинения, т. 4, М. 1947, стр. 130).
14) Два таких "приказа" от 27 сентября приведены в "Документах по истории гражданской войны в СССР", т. 1, М. 1940, стр. 386-389.
15) См. "Документы по истории гражданской войны в СССР", т. 1, М. 1940, стр. 389.
16) Свердлов Я. М. — Избранные произведения. т. 3, М. 1960, стр. 28-29. (В скобках слова, пропущенные в телеграфной передаче. — Автор).
17) Этот ответ нам не удалось разыскать.
18)Документы по истории гражданской войны в СССР, т.1, М. 1940, стр. 389-390.
171
19) ПСС, т. 39, стр. 56.
20) Вот этот ответ: "Москва, Председателю ЦИК, копия Москва, Предсовнаркома Ленину. Из Тамбова. — Категорически настаиваю на отозвании Сталина. На Царицынском фронте неблагополучно, несмотря на избыток сил. Ворошилов может командовать полком, но не армией в 50 тысяч солдат. Тем не менее я оставлю его командующим десятой Царицынской армией на условии подчинения командарму южной Сытину. До сего дня царицынцы не посылают в Козлов даже оперативных донесений. Я обязал их дважды в день представлять оперативные и разведывательные сводки. Если завтра это не будет выполнено, я отдам под суд Ворошилова и Минина и объявлю об этом приказа по армии... Без координации действий с Царицыным серьезные действия невозможны. Для дипломатических переговоров времени нет. Царицын должен либо подчиниться, либо убраться. У нас колоссальное превосходство сил, но полная анархия на верхах. С этим можно совладать в 24 часа при условии вашей твердой и решительной поддержки. Во всяком случае, это единственный путь, который я вижу для себя. 4 октября 1918, №552 Л. Троцкий" (Приведено в книге: Л. Троцкий— "Как вооружалась революция", т. 1, М., 1924, стр. 350-351).
21) Я. Свердлов. Указ. соч., т. 3, с. 37.
22) В "Документах по истории гражд. войны в СССР", т.1, М., 1940, стр. 392-396, приведены несколько приказов и других документов, выпущенных этим самозванным "военревсоветом" с 15 по 22 октября. Под одним из них Сталин даже подписался: "Член Военно-революционного совета Республики"!
23) Эта телеграмма особенно тщательно утаивалась сталинистами, не вошла даже в "Полное Собрание Сочинений" Ленина и была впервые опубликована только в 1970 году, через полвека после ее написания, в XXXVII "Ленинском сборнике" (стр.106).
24) Но убедившись, что доверия Ленина к Троцкому в вопросах строительства армии и военной политики ему не поколебать, Сталин на какое-то время меняет тактику. Уже на пути в Москву он, только что в напыщенно-кляузной телеграмме Ленину метавший громы и молнии против Троцкого, посещает Троцкого в его поезде, направляющемся в тот самый Царицын, из которого Сталин был отозван. Позднее Троцкий
172
вспоминал, что Сталин со смиренным видом просил его не поступать слишком сурово с "царицынскими мальчиками". На что Троцкий ответил: "Эти распрекрасные мальчики погубят революцию, которая не может ждать, пока они подрастут."
Во всяком случае, через две недели, в первую годовщину Октября, в юбилейной статье Сталин превозносит Троцкого. Он пишет: "Вся работа по практической организации восстания проходила под непосредственным руководством председателя Петроградского Совета т. Троцкого. Можно с уверенностью сказать, что быстрым переходом гарнизона на сторону Советов и умелой постановкой работы Военно-Революционного Комитета партия обязана прежде всего и главным образом тов. Троцкому. Товарищи Антонов и Подвойский были главными помощниками товарища Троцкого." (И. Сталин — "Октябрьский переворот (24 и 25 октября 19 1917 года в Петрограде)". — "Правда", 6 ноября 1918 г.).
Но напрасно стали бы мы в позднейших перепечатках статьи искать это льстиво средактированное признание октябрьских заслуг Троцкого. Так, в "Сочинениях" Сталина статья помещена без упоминания даже имени Троцкого (см. т. 4, стр. 152-154). И по своему обыкновению Сталин бесцеремонно, без каких бы то ни было оговорок, проставил здесь под текстом статьи слова "Правда", №241, 6 ноября 1918 г.", чтобы обмануть читателя, скрыв, что ему преподносится не подлинник 1918 года, а фальшивка годов так называемой борьбы с троцкизмом. Как не понять здесь чувства Хрущева, когда в последние годы жизни он высказывал сожаление, что, организовав издание полного собрания сочинений Ленина, не догадался организовать также издание подлинных текстов сочинений Сталина.
25) Может быть, наиболее выразительное представление о том, в каком перевранном и просто выдуманном виде Сталин постарался изобразить свою скандальную царицынскую "военную" эпопею осени 1918 года, дает "Биографическая хроника", приложенная к 4-му тому его "Сочинений" и, если не самим Сталиным составленная, то уж во всяком случае им подсказанная, утвержденная и отредактированная. Читателю достаточно будет сопоставить сентябрьский и октябрьский календарь этой "хроники" с изложенными выше фактами, а также с теми же числами календаря в "Датах жизни и деятельности В.И. Ленина", приложенному ИМЛ к 37 тому ПСС Ленина.
26) И. Сталин — "Об оппозиции Статьи и речи 1921-27 гг."
173
M., 1928, стр. 668-669. (Речь на августовском 1927 года объединенном Пленуме ЦК и ЦКК), и И. Сталин — "Сочинения", т. 4, М., 1947, стр. 249-250. А ведь предавая гласности свою речь на 8-ом съезде, Сталин самовольно нарушил постановление партсъезда — нарушил только для своей речи, в то же время продолжая утаивать все другие речи закрытых заседаний 8-го съезда, в том числе речь Ленина!
27) Неосталинисты же, разумеется, не только не восстановили историческую, да и элементарную фактическую правду, но уснастили еще более ухищренными фальсификациями, умолчаниями и вывертами обе сталинские лжи, используя все ту же припрятанность протоколов закрытых заседаний 8-го съезда. Таковы, например, предисловие и примечания к изданию протоколов съезда в 1969 году; вторая часть III-го тома многотомной "Истории КПСС", выпущенная в 1968 году; примечания к речи Ленина на закрытом заседании в "Ленинском сборнике XXXVII", М., 1970, и др.
28) "КПСС о Вооруженных силах Советского Союза. Документы 1917-1968 гг.", М., 1969, стр. 35 и 36.
29) Л. Троцкий — "Военные специалисты и Красная Армия". "Известия", 10 января 1919 г. (Статья была написана через неделю после постановления ЦК, 31 декабря 1918 г., в Лисках).
30) Автор настоящей работы не имел доступа к архиву ИМЭЛ при ЦК КПСС, где хранятся до сих пор неопубликованные протоколы двух закрытых заседаний VIII-ro партсъезда. Все ссылки на эти протоколы и цитаты из них с признательностью заимствованы автором из содержательной и интересной, тоже до сих пор, разумеется, не опубликованной рукописи "К вопросу о военной оппозиции". Аутентичность и точность приводимых в рукописи ссылок и цитат не вызывает сомнений.
31) Примерно к этому времени относится, по-видимому, и рассказ Горького о таком разговоре с Лениным : Ленин дал лестную оценку одному товарищу, которому, по слухам, он не симпатизировал. Когда Горький выразил удивление, Ленин ответил: "Да, да —я знаю! Там что-то врут о моих отношениях к нему. Врут много и, кажется, особенно обо мне и Троцком". И ударив рукой по столу, воскликнул: "А вот указали бы другого человека, который способен в год организовать
174
почти образцовую армию, да еще завоевать уважение военных специалистов." (М. Горький — Ленин (личные воспоминания), М., 1924, стр. 37). В позднейших изданиях это место выкинуто. И до сих пор не восстановлено.
32) Впрочем, разве не ясно, что если бы позиция Сталина совпадала с позицией Ленина, то закрытые заседания 8-го съезда по военному вопросу были бы рассекречены при переиздании протоколов съезда в 1933 году, т.е. через 14 лет, когда их военная секретность давно отпала. Но еще многие делегаты 8-го съезда были живы, и Сталин не мог допустить обнародование протоколов этих заседаний. (Напомним, что неосталинисты и в 1959 году не решились на это!). Больше того, повидимому, именно в те же первые 30-ые годы дано было указание в анкетах члена партии в графе 'Участвовал ли в оппозициях?" (решающей главе во времена Сталина!) не упоминать причастность к "военной оппозиции" в период 8-го съезда.
33) Это голосование дало 174 за резолюцию ЦК и 95 за резолюцию Смирнова, при 3 воздержавшихся и 1 не участвовавшем в голосовании ("8-ой съезд РКП(б)... Протоколы". М., 1959, стр. 273).
34) Л. Троцкий — "Как вооружалась революция", т. 1, М., 1923 — Цит. по рецензии в журнале "Пролетарская революция", №1, М., 1924, стр. 247-248.
35) Впрочем, Царицынская парторганизация, собравшись перед партсъездом 6-го марта, приняла резолюцию, гласившую : "... хотя без специалистов обойтись нельзя, но надо препятствовать доступу этих специалистов в армию" (Архив ИМЛ. — Приведено в статье А. Данилевского — "Борьба В.И. Ленина с "военной оппозицией" на VIII съезде РКП(б) "в "Военно-историческом журнале", 1961, №4, стр. 4). Так живуча была сталинская закваска осени 1918 года!
36) В статье, написанной к 50-летию Сталина (1929г.), Ворошилов, как о достоинстве и заслуге Сталина, сообщил о следующем эпизоде, связанном с "баржей": "Когда Троцкий, обеспокоенный разрушением с таким трудом налаженного управления округов, прислал телеграмму о необходимости оставить штаб и комиссариат на прежних условиях и дать им возможность работать, то Сталин сделал категорическую и многозначную надпись на телеграмме: "Не принимать во
175
внимание". Так эту телеграмму и не приняли во внимание, а все артиллерийское и часть штабного управления продолжали сидеть на барже в Царицыне". (К.Е. Ворошилов — "Сталин и Красная Армия". Партиздат. М. 1937, стр. 15). Конечно, Ворошилов не сообщает, что понадобился приезд представителя центра Окулова, чтобы легендарно-ужасная плавучая тюрьма была ликвидирована, и невинные люди, засаженные туда Сталиным, были освобождены.
37) Сохранился и нельзя здесь не привести замечательный документ, показывающий как Ленин понимал задачу и методы красного террора в отношении выходцев из буржуазной среды, тяготеющих к белогвардейщине, и как он расценивал противоположные методы — те, которые наиболее отвратительное выражение получили в сталинской царицынской барже. Этот документ для нас здесь тем более интересен, что относится примерно ко времени баржи. 1 ноября 1918 г. в журнале Казанской чека появилась статья Лациса, в которой писалось, что нет необходимости формулировать обвинение подозреваемому в антисоветской деятельности и что достаточно установить, к какому классу подозреваемый принадлежит и каково его образование и занятие. Узнав об этой статье и выразив удовлетворение, что "чрезвычайки внимательно следят за представителями классов, слоев или групп, тяготеющих к белогвардейщине", Ленин пишет: "Вовсе не обязательно договариваться до таких нелепостей, которую написал в своем казанском журнале "Красный террор" товарищ Лацис, один из лучших, испытанных коммунистов, который хотел сказать, что красный террор есть насильственное подавление эксплуататоров, пытающихся восстановить их господство, а вместо этого написал на стр. 2 в №1 своего журнала: "не ищите (!!?) в деле обвинительных улик о том, восстал ли он против Совета оружием или словом" ". ("Маленькая картинка для выяснения больших вопросов", конец 1918 г. или начало 1919 г. — ПСС, т. 37, стр. 410).
38) Напомним, что в это самое время, в июле 1919 г., когда сталинские и скрыто инспирированные Сталиным интриги против главы Красной Армии грозили внести дезорганизацию и разложение в ее ряды, Ленин по собственной инициативе передал Троцкому чистый бланк со следующей надписью внизу: "Товарищи! Зная строгий характер распоряжений тов. Троцкого, я настолько убежден, в абсолютной степени убежден, в правильности, целесообразности и необходимости для пользы дела даваемого тов. Троцким распоряжения, что поддерживаю это распоряжение всецело.
176
В. Ульянов (Ленин)". Этот бланк Троцкий предъявил на Объединенном пленуме ЦК и ЦКК в августе 1927 г., а позднее опубликовал в книге "Сталинская школа фальсификации", Берлин, 1932, с. 60.
39) В несколько урезанном и смягченном виде этот кусок входит в ту часть речи Сталина, которую (как мы указали выше) он опубликовал в 1928 г. и включил затем в 4-ый том своих "Сочинений".
40) "Правда", 19 января 1921 г.: И. Сталин — "Наши разногласия".
41) И конечно, невозможно здесь не вспомнить о бесстыдстве человека, который, испытывая такую неприязнь и такое презрение к крестьянству и так цинично проповедуя принуждение и насилие по отношению к нему, посмел впоследствии обвинять Троцкого в антикрестьянстве и в антиленинизме в крестьянском вопросе.
42) См. статью Ворошилова "Сталин и Красная Армия" в "Правде" от 21 декабря 1929 г. Имени Троцкого Ворошилов, конечно, не упомянул, а написал: "Ленин телеграфирует тогдашнему председателю РВСР". Почему-то это телеграмма не попала в ПСС Ленина. Вот ее текст: "Козлов или по месту нахождения Предреввоенсовета Троцкому. Москва, 31 декабря 1918, №6684. Есть ряд партийных сообщений из-под Перми о катастрофическом состоянии армии и о пьянстве. Посылаю их вам. Просят вас приехать туда. Я думал послать Сталина, боюсь, что Смилга будет мягок к..., который, говорят, тоже пьет и не в состоянии восстановить порядок. Телеграфируйте ваше мнение. Ленин". Подчеркнутые нами слова Ворошилов опустил, даже не поставив многоточий. Не приводит он также ответной телеграммы Троцкого от 1 января 1919, в которой тот дает согласие на поездку Сталина, и, конечно, умалчивает, что только после этого Сталин был послан в Пермь.
43) 14 января Ленин счел нужным подчеркнуть это. Телеграмма, отправленная в тот день Сталину и Дзержинскому, гласит: "Получил и прочел первую шифрованную депешу. Очень прошу вас обоих лично руководить исполнением намеченных мер на месте, ибо иначе нет гарантии успеха" (ПСС, т. 50, стр. 243).
44) Для полноты же портрета Сталина в этом эпизоде надо,
177
пожалуй отметить и следующее: Телеграмма Сталина была впервые опубликована в "Правде" к его 50-летию (21 декабря 1929 г.) и перепечатана в 4-ом томе его "Сочинений" (стр. 261), но о замечаниях Ленина (даже только о существовании таких замечаний) — конечно, ни слова! Впервые замечания могли быть извлечены из архива лишь после XX съезда. Они были сообщены коммунистической партии и советскому народу в 1959 году, в "Ленинском сборнике XXXVI" (стр. 77).
45) Это сообщает полковник С. Шишкин, имевший доступ к архивам, в ст. "о планах борьбы с армией Деникина" ("Военно-исторический журнал", 1963, №2, стр. 22).
46) См.: И. Сталин — "Сочинения", т. IV, стр. 464.
47) Там же, стр. 277.
48) Полковник С. Шишкин пишет: "Это было сделано, видимо, для того, чтобы как-то связать данное письмо с резолюцией о положении на фронтах. См. кн.: "Из истории гражданской войны в СССР. Сборник документов и материалов", т. 2 (март 1919 — февраль 1920). М., 1961, стр. 533-534. — Автор). В действительности же обстановка на Южном фронте к 15 октября 1919 г. совсем не соответствовала той характеристике, которая приводится в письме. Кроме того, в письме при его опубликовании появились некоторые изменения по сравнению с подлинником. В частности, там, где говорится: "На днях Главком дал директиву Шорину"... слово "Новочеркасск" было заменено Новороссийском, хотя в оперативных документах того времени везде говорится о Новочеркасске, (указ. ст. стр. 22).
49) Архивную документацию всего сказанного читатель найдет в цит. статье С. Шишкина, стр. 33-34.
50) См.: И. Сталин — "Сочинения", т. 4, стр. 469-470
51) Сообщим читателю в сноске конец этого эпизода. Назавтра, 20 февраля, Сталин шлет такую телеграмму: "Москва — Кремль — Ленину, копия ЦЕКА партии. Мне не ясно, почему забота о Кавфронте ложится прежде всего на меня. В порядке, забота об укреплении Кавфронта лежит всецело на Реввоенсовете Республики, члены которого, по моим сведениям, вполне здоровы, а не на Сталине, который и так перегружен работой". И Ленин ему тут же отвечает: "На вас ложится
178
забота об ускорении подхода подкреплений с Юго-Запфронта на Кавфронт. Надо вообще помочь всячески, а не препираться о ведомственных компетенциях. Ленин".
52) Некоторые подробности читатель найдет в квалифицированной, хотя и не вполне объективно написанной, статье полковника запаса Н.Кузьмина — "Об одной невыполненной директиве Главкома" в "Военно-историческом журнале", 1962, №9.
53) "Из истории гражд. войны в СССР" (Сборник документов и материалов). Том 3, М., 1961, стр. 336.
54. Телеграмма Сталина приведена в "Ленинском сборнике XXXVI". М. 1959, стр.116.
55) "Из истории гражд. войны в СССР"..., т. 3, стр. 338-9.
56) Там же, стр. 341.
57) Там же, стр. 348-349.
58) См. указ. статью полковника Кузьмина, стр. 61.
59) Трудно отделаться от мысли, что стремясь перехватить у Тухачевского лавры вступления в Варшаву, Сталин хотел сам взять Варшаву — с тыла, через Львов. В своей книге очерков "На боевых постах февральской и Октябрьской революции", вышедшей в 1930 году (т.е. при Сталине!), В. Д. Бонч-Бруевич сообщил, что при его очередном докладе Ленину о наших неудачах на польском фронте (Бонч-Бруевич был тогда управляющим делами Совнаркома) Владимир Ильич сказал ему: "Ну, кто же на Варшаву ходит через Львов!" (стр. 283). В 60-х годах очерки переиздались в третьем томе "Избранных сочинений" В.Д. Бонч-Бруевича (Институт истории АН СССР, М. 1963) и в книге: В. Д. Бонч-Бруевич — "Воспоминания о Ленине" (изд. "Наука", 1965, и 2-ое изд. 1969). Но ни разу эти слова Ленина уже не приведены: здесь цензура неосталинистов перещеголяла цензуру годов самого Сталина.
60) ЦГАСА. — Приведено в указ. статье Кузьмина, стр. 62. Там же читатель найдет материалы ЦГАСА о чрезвычайно тяжелой обстановке, которую в штабе Юго-западного фронта создал отказ Сталина выполнить оперативный приказ Главкома (стр. 63 и сл.).
179
61) Алахвердов, Кузьмин и др. — "Краткая история гражданской войны в СССР", изд. 2-ое, М. 1962, стр. 444 (Отточие в книге).
62) И отказалось, таким образом, и от его услуг и в деле ликвидации Врангеля, хотя, как мы видели, 2 августа Политбюро в своем решении о разделении фронтов предлагало назначить Сталина членом Реввоенсовета, нового, южного, фронта, направленного против Врангеля.
63) Подлинные слова Ленина так до сих пор и не опубликованы. В 1972 году изданы, наконец, (впервые спустя 52 года!), протоколы 9-ой партконференции, но эта речь Ленина в них не приведена, как ... "неправленая"! Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, издавший протоколы, посмел заменить текст Ленина своим кратким его изложением, которое преподнес читателю в примечании, и в этом примечании интересующее нас здесь место выглядит так : Сталин брал через край. См.: "Девятая конференция РКП(б). Сентябрь 1920 г. Протоколы." М., 1972, стр. 79 и 373. Об этом наглом издевательстве неосталинистов над Лениным (наглым вследствие того, что безнаказанном) нам придется говорить еще в другой связи.
64) Там же, стр. 82. — В собрание своих "Сочинений" Сталин это свое "письменно зафиксированное" заявление, конечно, не включил: в нем ведь Троцкий стоит вместе с Лениным, а он, Сталин, стоит против них обоих.
180
<<< предыдущая—ОГЛАВЛЕНИЕ — следующая>>>
На первую страницу сайта First page
Русский Индекс
English index
Вернуться к списку статей
Страничка создана 2005_05_05
Обновлена 2008_01_17
(C) Yuri Morozov, 1999-2018
Site "Sociodynamics"
http://sociodinamika.com